Экран и Владимир Высоцкий - [52]

Подбор актеров был беспроблемный и безошибочный: на роль Петра Великого пригласили Алексея Петренко, высоченного почти как Петр и умеющего легко «приходить» в бешенство, не хуже, чем его предшественник в этой роли, замечательный Н. Симонов; Филькой-чудаком, беглым холопом боярина Ртищева стал похожий на скомороха Валерий Золотухин; дедушку Афанасия Ртищева с картинно огромной, белоснежной бородой играл иконописный Николай Сергеев; сына Ртищева, «недоросля губастенького» — Михаил Кокшенов, его отца, главного боярина рода Ртищевых — Иван Рыжов, а Екатерину I — Людмила Чурсина.

Высоцкому предложили главную роль — Абрама Ганнибала. А. Митта считает, что Высоцкий «сыграл, и очень хорошо сыграл» Ганнибала. С этим, вероятно, можно согласиться, но вернее всего это был все-таки не Ганнибал, а Высоцкий в этой роли, что тоже было небезынтересно. Высоцкий, сквозь любое настроение героя которого просвечивала тонкая нроная, легкая комедийность, — именно такова была трактовка роли, — в русле общей стилистики фильма.

Высоцкий, за исполнение какой бы роли он не брался, какого бы героя на экране не воплощал, никогда не проваливал роли. Он мог сыграть лучше или хуже, мог достичь высот поразительных (Дон Гуан, Глеб Жеглов, Александр Брусенцов, да и Борис Ильич из «Единственной» — тоже), мог мелькнуть проходным, незаметным персонажем (очень ранние работы, за исключением роли танкиста Владимира, — Владимир роль удачная), но полных провалов, когда зритель после просмотра морщит лоб, кривит губы и пожимает плечами, — такого не бывало в творческой биографии Высоцкого.

В данном случае ему все-таки угрожал провал! Угрожал с первых же кадров, несмотря на заранее обусловленную ориентацию А. Митты именно на этого актера, на единственное желание только его снять в роли арапа. Митта рассчитывал на успех. И вот фильм снят, сеанс начался, в зале погас свет и на экране замелькали кадры… В чем дело? Почему по рядам зрителей прошелестел смешок, почему послышались удивленные возгласы? «Высоцкий! Высоцкий, — и арапа играет! Ну разве ж он — арап!»

В связи с этой реакцией вспомнились рассказы кинозрителей 1947-го года. Недавно окончилась война, у подавляющего большинства людей — скверный быт, нехватка продуктов, вместо одежды — обноски. А народ все-таки много ходил в кино, — натура человеческая требовала не только хлеба, но и зрелищ; телевизоров же тогда почти никто не имел. И увидели однажды зрители 1947-го новый фильм Арнштама «Глинка», роль Пушкина в котором играл Петр Алейников. Увы, — громовый смех сопровождал каждое появление Пушкина-Алейникова в кадре. Почему? Нарушен был привычный имидж актера, воплощавшего во второй половине 30-х годов простецких добряков с забавной, напускной бравадой, чумазых парней с кепкой набекрень, в промасленной, грязной, ветхой одежде: Алейников был кем-то вроде российского Чарли Чаплина. И Пушкин в таком исполнении был невозможен, что потом, вероятно, поняли и киноработодатели и кинокритики. И не потому ли в послужном списке по-настоящему (но по-своему!) замечательного Петра Мартыновича фильм «Глинка» значится после всей биографии актера, в перечислении «среди других фильмов»? Мы не могли не вспомнить печальную историю Пушкина-Алейникова в связи с Ганнибалом-Высоцким: ситуация была сходной.

Светлоглазого Высоцкого, российского барда, не скрыл «шоколатный» цвет грима лица. Напротив: глаза актера странно светлели на темном лице. Это был не Ибрагим, а Высоцкий, выкрасивший свое лицо в совсем не свойственный ему цвет. Сделаем маленькое отступление: те, кто видели портрет Абрама Ганнибала, написанного при его жизни неизвестным художником, пожалуй бы и удивились портретному сходству с Высоцким: да, да, черты липа того и другого почему-то очень схожи, не схож только цвет лица, темный у Ганнибала, светлый у Высоцкого. И возраст: на портрете Ганнибалу уже немало лет. Глядя на портрет Ганнибала, можно было бы предположить, не зная, разумеется, истории, — что это предок Владимира Высоцкого, — по чертам лица. Выдвинутой нижней челюсти, специфического негритянского носа с очень крупными, открытыми ноздрями, очень толстыми губами и т. п. — у Ганнибала не было. А крупные, вовсе не выпуклые глаза и нос, — по форме совсем как у Высоцкого, — делали его предком обоих поэтов… Курьез природы! Но зритель мог или не видеть портрета Ганнибала, или ему не пришло бы в голову сравнение его с наружностью Высоцкого. Для большинства чернокожий, — это чернокожий в общем, обычном представлении, каким Высоцкий быть не мог, но каким многие представляли себе Абрама Петровича Ганнибала.

Увидев Высоцкого в такой роли, зритель, спрятав вылетевший было из горла смешок, стал следить за событиями на экране: как Высоцкий сможет убедить всех в том, что тот, кого он показывает в фильме — именно этот предок Пушкина?

Провала все-таки не произошло. Каким образом Высоцкий избежал его?

А он, оказывается, и не собирался превращаться только в арапа. Он продолжил игру как крестник Петра, как чужеземец, успевший полюбить Россию, как жених, влюбленный в свою молоденькую невесту, Наталью Ртищеву.