Экран и Владимир Высоцкий - [40]

В Риге, во время съемок упомянутой сцены на яхте, отдыхал известный актер Евгений Моргунов и его жена Наталья Николаевна, человек, отнюдь не чуждый кинематографу, — киновед, редактор Совэкспортфильма. Она рассказывает об атмосфере в этом месте Латвии в дни съемок:

— Это было в Кемери, в Латвии. Высоцкий и Влади жили в кемпинге, очень уединенно. В отличие от многих курортников, они, например, одевались совсем просто. Он — в джинсах и какой-то рубашке с отложным воротничком, она, — в ситцевых, хорошо сидящих, но не ярких платьях, совсем не желающая выделяться нарядами, показывать себя во всей красе. Ей это и не нужно было, она все равно была королевой — Марина Влади. Прической тоже не занималась: днем закалывала волосы в смешной и милый хвостик, а когда они вдвоем направлялись вечером в Дублты — поднимала все волосы вверх и становилась похожей на Нефертити, на современную Нефертити со своей лебединой шеей, необыкновенной грацией и своеобразной красотой. Дублты — это Дом творчества писателей, под крышей которого собиралось общество живущих и в этом Доме и во всей округе — литераторы, кинематографисты. В то время там отдыхали Шукшин, Параджанов. Параджанов много интересного рассказывал, собирал слушателей, сверкал глазами и речами. Шукшин — молчал. Все свои эмоции, как говорили, он выражал ночами на бумаге: много писал там. А Высоцкий тоже молчал — не пел, не говорил. Но совсем по другой причине. Да, по утрам он пел — Марине. Он был поглощен Мариной. Иногда, когда они где-нибудь вместе сидели, он клал ей подбородок на плечо, и они замирали в чем-то своем, серьезном и значительном, и это было трогательно. Нет, он совсем в Риге не пил. На съемках «Четвертого»? Ну, значит, этот неблагоприятный период был у него уже в прошлом. Может быть, и не без ее влияния.

Я считаю Высоцкого человеком молчаливым и замкнутым. Именно таким он остался в моей памяти, и не только по Кемери. Во второй половине шестидесятых годов часто устраивались концерты, в которых принимали участие популярные артисты. Площадки были разные, в основном клубы. В те годы мой муж, Евгений Александрович Моргунов постоянно брал меня с собой на эти концерты. Поэтому я видела всех выступающих.

Высоцкий часто пел на таких концертах. Подъезжала к клубу большая машина, выскакивали оттуда актеры, потом — стояли, о чем-то рассказывали, гомонили, курили, шумели. И Высоцкий стоял рядом, со своей гитарой, и курил. Но всегда молчал. Он уже пользовался легендарной славой, но я не понимала в то время, почему она так велика. Потому не понимала, что начиналась она от дворовых сборищ, а я черпала свои интересы в кругах, где собирались художники, актеры, где читали стихи Ахматовой, Волошина, Гумилева. Высоцкого же я поняла много лет спустя. Он высокого класса актер. Никто не заменил бы его в роли Жеглова в «Месте встречи…», никто не открыл бы нам такого чудесного Дон Гуана, каким он стал в «Маленьких трагедиях» М. Швейцера. Но особенно ценю его стихи и песни. Есть люди, которые считают, что если его песни воспринимать как стихи и вне его исполнения, то это — совсем «не то». Я могу таких людей извинить, потому что Высоцкий как поэт доходит до сердца сразу, а до разума, — надо вчитываться. Я и вчитываюсь в каждое слово, изумляясь необычным образам его поэзии. Кто бы еще мог написать «Мы вращаем Землю»? О том, как майор приказал наступать, «оттолкнувшись ногой от Урала»? Кони привередливые… До сих пор кони были и быстрыми, и вороными, и разными другими, но привередливые… Образы его поэзии — это явление, о них можно с изумлением, с восторгом говорить без конца. «Охота на волков», «Я не люблю», «Дом», «Песня о России», эпически значительная «Баллада о любви». Помните? «…И вечностью дышать в одном дыханье, // И встретиться — со вздохом на устах — // На хрупких переправах и мостах, // На узких перекрестках мирозданья». Великолепно почти все, что он написал при Марине Влади, высочайшему духовному и земному, человеческому этапу в его, я считаю, неприкаянной жизни. Счастье для него, для России, что он встретил Марину Влади. Незаурядная актриса, незаурядная личность! Помните, из прессы, когда горела гостиница «Ленинград», где она остановилась во время съемок на «Ленфильме», — она прыгнула сверху на пожарную лестницу — или в какое-то специальное приспособление? Потому что до ее окна лестницы не хватило! Но она сказала: «Я гореть — не буду!» А за несколько дней до этой драмы, увидев возле той же гостиницы, как подростки сдирали курточки с первоклашек, она раскидала в разные стороны юных грабителей и вернула детишкам их одежку! Наверное, это о таких как она некрасовские строки: «Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет». И такая русская, размашистая щедрость, — большая сумма пожарнику, спасшему ее, еще кому-то из этой же команды. Все, любящие Владимира Высоцкого, гордятся тем, что его подругой, женой, любовью была Марина Влади. Хотелось бы, чтобы она почаще бывала у нас, с нами, в России, и чтобы мы знали, когда она здесь бывает… Я помню этот воздух в Кемери, в Дублты во время пребывания там Высоцкого и Влади. Он был напоен их любовью, вокруг них почти зримо сиял нимб редкого чувства. Они ходили всегда вместе, взявшись за руки. И я думала, — как прекрасна жизнь, если такое возможно… Вы понимаете, если б они не приехали на съемки «Четвертого», атмосфера в Кемери и в Дублты была бы такой обычной!