Экономика творчества в ХХI веке. Как писателям, художникам, музыкантам и другим творцам зарабатывать на жизнь в век цифровых технологий - [131]

Facebook также выигрывает от пиратства. Исследование, проведенное в 2015 году, показало, что из тысячи самых популярных видеозаписей 725 были размещены нелегально. Так же как и Amazon, где контрафактные книги становятся все более популярными. Но наибольшую прибыль от нелегального копирования Кремниевой долине приносит непрямая выгода. Как мы видели в главе 8, постоянная угроза пиратства – угроза, что цена продукта будет составлять ноль, – позволяет дистрибьюторам устанавливать такую цену, какую захотят. Воровство – это причина, по которой лейблы и музыканты готовы согласиться на долевую часть потокового контента, чтобы оставаться в неведении относительно того, каковы реальные темпы потокового воспроизведения. И помните, что как бы низки ни были ставки на Spotify (0,44 цента) и Pandora (0,13 цента), ниже всего они на старом добром YouTube – грабительские, оскорбительные 0,07 цента, или 700 долларов за миллион просмотров.

И YouTube, и Facebook могли бы вести проверку на пиратский контент точно так же, как и на порнографический. Google мог бы эффективно уничтожить пиратские сайты, замечает Таплин, «убрав» их из результатов поиска точно так же, как он был вынужден сделать (после уплаты штрафа в 500 млн долл.) с ресурсами, которые нелегально продают фармацевтические препараты. Безусловно, можно было бы внедрить удобные для пользователя инструменты блокировки, считает Эллен Зайдлер. Но ни одна из этих компаний не собирается делать ничего подобного до тех пор, пока их не заставит нечто более убедительное, чем эпизодические жалкие девятизначные штрафы. Пиратство слишком выгодно для них. По состоянию на 2019 год ежегодный доход YouTube оценивается примерно в 30 миллиардов долларов, но это могут быть и 300 миллиардов.

В более широком смысле рыночная власть технических воротил позволяет им диктовать условия. Мы уже видели это на Amazon как в отношении издательских компаний, так и в отношении самоиздаваемых авторов. С Facebook это принимает другую форму: сперва у вас крадут трафик, а затем взимают с вас плату за доступ к аудитории (как известно любому, кому предлагали «увеличить охват публикации»). Например, когда-то музыкальные группы заводили собственные сайты. После того как все пересели в Facebook, у них не было другого выбора, кроме как перенести свои страницы на эту платформу. Поиск изображений в Google также предназначен для того, чтобы отвлечь трафик от личных сайтов фотографов. Как выразился Дэвид Лоуэри, отсутствие посредничества для свободного доступа автора к почитателям, как красиво обещала Сеть, превратилось в «обратное посредничество».

Огромные залежи богатств в Кремниевой долине также позволяют ей расшатывать и подрывать конкуренцию. Опять же, мы видели это с Amazon, которая рассматривает книги и видео контент как приманку, чтобы продавать смарт-динамики Echo и подписку на Prime. Но большая часть этого богатства принадлежит не собственно технологическим компаниям, а венчурным фирмам, которые сыграли решающую роль в росте отрасли и ее доминировании. Венчурное финансирование – это то, что позволило таким корпорациям, как Amazon и Spotify (или, что наиболее очевидно, Uber), работать в убыток в течение многих лет подряд. Модель неизменна: агрессивно наращивать долю рынка за счет субсидируемых продуктов или услуг (Uber до сих пор теряет деньги на каждой поездке); убивать конкурентов, в том числе и в существующей отрасли, которую вы «разрушаете» (книги, музыка, автоперевозки); обеспечивать монополию. Когда вы закончите – то есть превратитесь в Facebook или Amazon, – то сможете делать все что захотите.

Как объяснил продюсер Стив Гринберг, венчурный капитал за последние пару десятилетий создал «большой перекос на рынке контента». Гринберг любит говорить, что есть три вида «бесплатного» контента, три пути, делают его таким для потребителя: пиратский, оплачиваемый рекламой, и то, что он называет «бесплатным интернетом» – «потому что кто-то закачивает миллиарды долларов в компанию, чтобы держать ее на плаву, пока она не наберет достаточную критическую массу» (то есть станет монополией). Вместе с пиратством, по словам Гринберга, венчурное финансирование создало ощущение, что контент будет и должен быть дармовым, и это представление очень сильно навредило искусству. «У публики создалось ложное впечатление, что на самом деле вещи могут быть бесплатными всегда», – сказал он. Другими словами, если кажется, что информация хочет быть свободной, то только потому, что она поддерживается тайными спонсорами или приносит скрытую прибыль.

Наконец, Кремниевая долина использует свою огромную силу и богатство, чтобы контролировать политические дебаты по вопросам авторского права, пиратства, интеллектуальной собственности и апологетов «свободы», то есть всего бесплатного. EFF – это лишь верхушка айсберга. «Многие из наиболее известных организаций, выступающих за свободную культуру, – пишет Астра Тейлор в “Народной платформе” (The People Platform), – финансируются такими фирмами, как Google». Исследование, проведенное в 2017 году журналом Wall Street Journal, показало, что «за последнее десятилетие компания Google помогла профинансировать сотни исследовательских работ для защиты от регулирования своего доминирующего положения на рынке, заплатив за эти работы от пяти до сорока тысяч долларов». Эта стратегия, пример «интеллектуального захвата», напоминает похожие кампании табачной промышленности, промышленности по добыче ископаемых видов топлива и других по дискредитации неудобных грантов.