Экономика творчества в ХХI веке. Как писателям, художникам, музыкантам и другим творцам зарабатывать на жизнь в век цифровых технологий - [119]
Также существует похожее мнение, что художественные программы, особенно выпускные, имеют тенденцию навязывать единую эстетику, разрывая вас на части, чтобы вписать в имидж факультета. Напомним, что Джейн Маунт бросила магистратуру в Хантере в 1995 году, потому что хотела рисовать, а в 1995 году заниматься живописью не разрешали. В мире литературы люди жаловались на «стиль магистратуры» или «стиль Айовы» – отполированный, плоский, холодный. В полезном сборнике «Должен ли я пойти в магистратуру?» (Should I Go to Grad School?) поэт Кеннет Голдсмит, изучавший скульптуру в бакалавриате Род-Айлендской школы дизайна, пишет, что индустрия магистерских программ «привела к смертельно скучным и излишне осторожным художественным практикам» как в поэзии, так и в изобразительном искусстве. Хики описывает, что в 1992 году он прошел через архитектурную студию в Корнелле и там видел «длинный ряд студентов, сгорбленных над планшетами, вычерчивающих бледную, чистую современную архитектуру, прямолинейную – без соли, без перца, без изюминки». «О да, – говорит его “академический наставник”. – Мы тут любим начинать с чистого листа».
Но многие из художников, с которыми я говорил (и не многие из тех, кто участвовал в «Должен ли я пойти в магистратуру?»), были в восторге от полученного опыта. Хелен Саймон, как вы помните, считала свой опыт обучения просто незаменимым, сколько бы он ни стоил, потому что научилась говорить то, что хотела сказать. Дэвид Бьюсис, выпускник Мастерской писателей Айовы, сказал мне, что академический стиль – это миф. «Ученая степень позволяет публиковаться менее талантливым, но много работающим людям, – сказал он, – и если у тебя нет вдохновения, но есть десять тысяч часов, то твой текст получится плоским, никаким. Однако воодушевленные студенты магистратуры все еще пишут вдохновенные художественные произведения». Брэд Белл, соавтор веб-сериала «Мужья», изучал кино и телевизионное производство в LACC (Los Angeles City College) – общественном колледже Лос-Анджелеса, который, по его словам, дает больше выпускников в этой отрасли, чем любой другой. Программа, по его словам, «была фантастической. Тебя учат непосредственно ремеслу: вот так надо приходить на съемочную площадку и работать. Вот так функционирует камера». Как он говорит, можно учиться в более крутой школе, и за два года из четырех ни разу не прикоснуться к объективу. «В LACC тебе его суют в руки в первый же день». Белл продолжил изучать импровизацию в Чикаго, это был еще один формальный шаг в образовании. Он говорит, что у комедии свои правила. «Если ты действительно серьезно намерен стать успешным комиком, – сказал он, – то нужно учиться».
«Я считаю, что образовательный процесс бесценен», – сказала мне Нэнси Блюм, художница, отучившаяся в Кранбрукской академии искусств и преподававшая во многих учебных заведениях. «Возможность нормально обустроить рабочий процесс на важных этапах развития себя как автора, – сказала она, – и определяет разницу между тем, чтобы создавать нечто посредственное, и тем, чтобы делать действительно классные вещи». Я попросил ее объяснить. Прежде всего, говорит она, важна стойкость. «Программы построены в основном так, чтобы распотрошить, вывернуть наизнанку то, что ты делаешь, и таким образом увидеть, что именно ты делаешь. Чтобы научиться акцентировать и защищать то, что ты создаешь. Для чувствительных людей этот процесс может быть мучительным, но это бесценный опыт, потому что он учит быть вдумчивым». Во-вторых, важны учителя. «Если у вас есть хороший учитель, – сказала она, – значит, он способен глубоко и широко как воспринимать, так и влиять на вас, и возможность работать с таким человеком, особенно если он обладает щедростью духа, – это просто великолепно». По ее мнению, большинство учителей именно таковы. «Я знаю много придурков, – сказала она, – но я также знаю много людей, которые являются умными, преданными педагогами и уделяют гораздо больше времени своим ученикам, чем им за это платят».
В-третьих, время. «Всякий раз, когда вам выпадает роскошный шанс уделить достаточное количество времени тщательному сосредоточению на развитии, вы будете прогрессировать гораздо быстрее», – утверждает она. А в художественной школе, говорит она, «вам не позволяют повторяться, как часто делают люди, занимающиеся самостоятельно». Наконец – и это то, что я услышал от многих, – огромное значение имеет общество, причем как на данный момент, так и для будущего. «Отправляйтесь туда, где у вас подберется группа сверстников, и вы, ребята, все вместе столкнетесь с теми же проблемами, с которыми будете расти и развиваться на протяжении десятилетий, – советует Блюм молодым художникам. – Если вы учитесь на магистра искусств, – говорит она, – вы развиваетесь интеллектуально, концептуально и эстетически – все вместе. Даже если вы все делаете разные вещи. Это немного похоже на дом, на семью – и в горе, и в радости».
Есть также более жесткие причины, чтобы получить степень в области искусств. Магистратура, по мнению Блюм, является тем местом, где вы начинаете строить свою профессиональную сеть. Также обладание ученой степенью стало незаменимым для академической работы в области изобразительных искусств и творческого письма. В обеих областях выпускники ведущих программ почти гарантированно получают возможность доступа к лучшим коммерческим точкам: нью-йоркским галереям и издательствам. В 1980-х годах, как пишет Кеннет Голдсмит, «в аспирантуру ходили только неудачники. Все остальные ездили в Нью-Йорк и когтями выцарапывали себе путь в мир искусства». Но теперь «вам нужен диплом о высшем образовании из хорошей школы, чтобы галереи хотя бы заинтересовались вашими работами». Джеральд Ховард, исполнительный редактор в Doubleday, сравнил мир писательских программ с Агентством гражданской авиации США. И первое, и второе включает в себя множество школ, но при этом существует «ограниченное количество конкурсных программ для лучших из лучших, куда попадают только самые талантливые». Но вместо системы отбора, как в баскетболе или футболе, объясняет он, существует «система рекомендаций, по которой самые видные инструкторы передают самых многообещающих учеников своим агентам». В наши дни, по его словам, в литературу попадает «примерно столько же не особо заслуживающих этого людей, сколько и в высшую бейсбольную лигу».
