Экономика творчества в ХХI веке. Как писателям, художникам, музыкантам и другим творцам зарабатывать на жизнь в век цифровых технологий - [102]

На сетевой вечеринке для женщин в индустрии развлечений Хусино познакомилась с Селией Авророй де Блас, которая сняла короткометражный фильм под названием «Невероятная девушка» (Incredible Girl) о невинной молодой женщине, которая рискнула вступить в сексуально заряженную среду танцевального клуба. Хусино попросила посмотреть фильм, он ей понравился, и они обе решили попытаться превратить его в нечто большее. Подхватив настрой короткометражки, Хусино привнесла «небольшой перегиб», как она выразилась, в виде элементов BDSM[103], у нее был опыт. Она и де Блас начали проводить исследования, посещая подпольные заведения Лос-Анджелеса. Цель заключалась в том, чтобы изобразить этот мир без стигмы или сенсации.

Авторы написали пилотный сценарий, набросали весь сезон, нашли режиссера и запустили кампанию краудфандинга в 50 тысяч долларов для съемок пилота. В итоге они собрали только пятую часть этой суммы. «Идея перегиба была для многих чересчур», – сказала Хусино. Некоторые из сообщества не хотели выходить на публику. Что касается сетей и сервисов, то она верила, что стоит лишь выпустить одно шоу вроде ее проекта, «как их появится дюжина, только вот никто не хочет первым сказать “да”».

Хусино и де Блас оставались верными проекту, но к тому времени, когда мы разговаривали, Хусино пересмотрела приоритеты. Ее целью было закончить два пилота и два пробных сценария в течение года, чтобы набрать какое-то портфолио для своего продвижения. Она также надеялась, что ее наймут в штат писателей – сейчас, через пять лет после переезда в Лос-Анджелес, у нее было достаточно контактов, чтобы сделать эту перспективу реалистичной, а также интервью для сериала с пуэрториканским персонажем «С прицепом» (SMILF). Но Хусино была в нем, по ее словам, надолго. Ей неоднократно говорили, что те, у кого не получается, сдают назад. «Я люблю рассказывать истории, – сказала она, – и я хочу делать это всю оставшуюся жизнь. Если мне придется немного подождать, чтобы добраться до места, где я смогу просыпаться каждый день и заниматься этим, то именно этому я и намерена посвятить себя».

Часть 4 Во что превращается искусство?

12 История искусства

Искусство может быть вечным, но наши представления о нем – нет. Что оно такое, для чего предназначено, а значит, кто может считаться художником – все это изменилось. Искусства не существует вне времени, его также не существует вне экономики. Оно формируется деньгами, материальными средствами, на которые производится: простыми словами – способами, которыми авторам платят. Изменяются они – изменяется и искусство.

Оно не вечно: Искусство с большой буквы «И» – понятие его как своеобразной формы деятельности, превосходящей другие виды творчества, уникальным образом выражающей человеческие истины, не зависящей от установившихся властей и их официальных убеждений. Не является следствием и понятие «Художник»: создатель как гений, как пророк, как герой, как мятежник, говорящий власти правду, мужественно и свободно идущий по краю социума. Эти понятия – центральные в наших представлениях – сформировались в определенное время и в определенном месте. Это означает, что однажды они могут исчезнуть.

«Искусство в том виде, в каком мы его понимали, является европейским изобретением, которому едва исполнилось двести лет», – пишет Ларри Шайнер в «Изобретении искусства» (The Invention of Art). Когда мы говорим об артефактах из других времен и мест – Древнего Египта, доколумбового Перу, средневековой Франции – как об искусстве в нашем понимании, добавляет он, мы занимаемся формой интеллектуального империализма и/или презентизма[104]. То, что мы сейчас называем искусством, на протяжении большей части человеческой истории относилось к области религии, поскольку именно она представляла собой горизонт смысла, пределы приемлемого (или даже мыслимого) убеждения. Искусство выражало то, во что люди уже верили, а они верили в то, во что хотели религиозные власти.

Художники считались ремесленниками и проходили обучение, как и любые другие мастеровые. Они работали по велению других людей и делали то, за что им платили или оказывали поддержку. Покровительство – это не подарок, это услуга за услугу. «Художник» и «ремесленник» – эти слова не случайно до определенного момента были синонимами. Понятия «искусство», «арт» происходят от корня, означающего «делать» или «ремесло» – это смысловое наполнение особенно играет во фразах типа «искусство войны» или слове «артист», в смысле «человек, представляющий творчество». Мы можем считать Баха гением, но он считал себя ремесленником. Шекспир не был «артистом», он был «поэтом», этот термин уходит корнями в другое понятие – «создавать». Он также был «драматургом», и этот термин требует внимания: это не тот, кто «пишет» пьесы, а тот, кто может их оформлять, как колесный или корабельный мастер.

Ренессанс начал модифицировать традиционную модель, не изменяя ее в корне. Искусство перестало быть исключительно религиозным. Художники перестали быть анонимными, а лучших даже превозносили, как, например, в знаменитых «Жизнеописаниях» (Le Vite de’piu eccelenti Pittori, Scultori e Architetti) Джорджо Вазари 1550 года. Но художники Вазари, даже Микеланджело, еще не были ими. Творчество все еще рассматривалось как сила исключительно божественной природы (отсюда и обращение к Музе). Со времен Аристотеля «подражание» – точное копирование природы – было главным критерием искусства. Само искусство еще не было унитарным понятием: существовали «искусства», но не «искусство». Действительно, Вазари даже не называет своих авторов «художниками»; его название в правильном переводе звучит как «Жития прославленных живописцев, скульпторов и архитекторов».