Экономика каменного века - [19]

Рассмотрим постоянные перемещения охотников со стоянки на стоянку. Это «бро-дижиичество», часто принимаемое за признак некоторой беспокойности, осуществляется ( шпестной непринужденностью. Аборигены Виктории, сообщает Смит, являются, Кйн п|1,|нило, «ленивыми путешественниками. У них нет мотивов, которые побудили бы ии уяччпппь свои передвижения. Обычно они начинают свой поход только поздним ут-рим и делают множество остановок по пути» (Smyth, 1878, vol. 1, р. 125; курсив мой). Пргнидобный отец Биар в своем «Повествовании» 1616-го года после восторженного описания еды, которую микмак* могут добыть в сезон (Дворец Соломона никогда не содержали и не снабжался пищей лучше) продолжает в

том же духе:

Стремясь вдоволь насладиться своей счастливой долей, наши лесные жители отправляются в путешествия с таким удовольствием, будто идут на прогулку или на экскурсию; у них это легко получается благодаря большому удобству их лодок и мастерскому обращению с ними... ход такой быстрый, что безо всяких усилий в хорошую погоду можно делать тридцать или сорок лиг** в день; тем не менее мы едва ли видели этих дикарей двигающимися с такой скоростью, так как их дни — не что иное, как времяпрепровождение. Они никогда не спешат. В противоположность нам, которые никогда и ничего не могут делать без спешки и волнений... (Biard, 1897, pp. 84-85).

Конечно, охотники покидают стоянку, потому что ресурсы в округе исчерпываются. Но видеть в этом «номадизме» только бегство от голода — значит понимать суть дела лишь наполовину и игнорировать то обстоятельство, что надежды людей найти в другом месте свежие угодья обычно не бывают обмануты. Соответственно, их скитания — скорее не следствие тревоги, а предприятия, обладающие всеми движущими мотивами пикника на Темзе.

Более серьезная проблема связана с частыми и раздражающими европейцев проявлениями «недостатка предусмотрительности» у охотников и собирателей. Сориентированный всегда на настоящее, «без малейшей мысли или заботы о том, что может принести с собой завтрашний день» (Spencer and Gillen, 1899, р. 53), охотник не желает экономить провизию и представляется стороннему наблюдателю неспособным заранее планировать ответы на удары судьбы, которые непременно ожидают его впереди. Вместо того он принимает стратегию нарочитой беззаботности, которая выражает себя в двух взаимодополняющих хозяйственных наклонностях.

Первая — расточительность, обыкновение сразу поедать всю имеющуюся на стоянке еду, даже в объективно трудные времена, «как если бы, — сказал Лежён об индейцах монтанье, — дичь, на которую они собирались охотиться, была заперта в стойле». Базедов писал о коренных австралийцах, что их девиз, «облеченный в словесную форму, мог бы звучать так: если всего много сегодня, никогда не заботься о завтрашнем дне. В соответствии с этим, абориген склонен скорее устроить одно-единственное пиршество из всех имеющихся запасов, нежели растягивать их на скромные трапезы, совершаемые от времени до времени» (Basedow, 1925, р. 116). Лежён даже наблюдал своих монтанье, сохраняющих подобную экстравагантность на самой грани бедствия:

Если вовремя голода, который мы все переживали, моему хозяину удавалось поймать двух, трех или четырех бобров, то немедленно, будь то день или ночь, устраивался пир для всех дикарей в округе. А если тем случалось добыть что-нибудь, то и они тут же устраивали такой же. Так что, приходя с одного пиршества, вы могли сразу же пойти на другое, а иногда и на третье и четвертое. Я сказал им, что они неправильно распоряжаются и что лучше было бы отложить эти пиршества на последующие дни — сделав так, они избежали бы столь сильных мук голода. Они посмеялись надо мной. «Завтра, — они сказали, — мы устроим еще один пир из того, что добудем.» Да, но чаще они «добывали» только холод и ветер (LeJeune, 1897, pp. 281-283).

Симпатизирующие охотникам авторы пытались дать рациональные

Лига, или лье — три морских мили, 5560 м.

объяснения такой непрактичности. Быть может, люди от голода теряли способность рассуждать разумно: они объедались до смерти потому, что слишком долго были без мяса, и потом — они зна-ни — скоро опять повторится все то же самое. Или, может быть, пуская все свои припасы н.1 один пир, человек выполняет связывающие его общественные обязательства, следует важнейшему императиву взаимопомощи. ОпытЛежёна мог бы подтвердить любое из этих предположений, но он также наводит и на третье. Или, скорее, монтанье имеют свое собственное объяснение. Они не беспокоятся о завтрашнем дне, так как знают, что »автрашний день принесет с собой примерно то же самое — «другое пиршество». Какова бы ни была ценность иных интерпретаций, эта уверенность должна заставить пересмотреть представление о непредусмотрительности охотников. Более того, у их уверенности должны иметься и некоторые объективные основания, ведь если бы охотники действительно предпочитали неумеренность хозяйственному здравому смыслу, они никогда бы не оставили охоту и не сделались бы приверженцами новой религии.

Вторая и дополнительная хозяйственная наклонность — это только оборотная сторона предполагаемой непредусмотрительности: отсутствие