Экономика без догм: Как США создают новый экономический порядок - [26]

Индустриальное общество предполагало повторяемость и соизмеримость всех экономических процессов. Нельзя не согласиться с тем, что его главной особенностью были не столько капиталистические отношения, а превращение инноваций в основной элемент повседневной жизни407 — однако даже это не отменяло того факта, что в традиционных индустриальных отраслях для производства каждой новой единицы товара требовалось приблизительно такое же (а во многих случаях даже большее) количество материалов, энергии и труда. В 1929 г. средний американский автомобиль (возьмем Chrysler 75) весил 1,4 тонны, имел двигатель 84 л. с., потреблял на 100 км пробега 12 литров бензина и стоил около $1550; в 1970 г. он (скажем, Chrysler Newport) весил 1,84 тонны, имел двигатель мощностью 290 л. с., расходовал на 100 км пробега 21 литр бензина и стоил $3860408, то есть на 10% дороже с учетом инфляции409. В развитом индустриальном обществе относительной стабильности и растущего равенства вещи становились bigger & better, а труд оставался важнейшим ресурсом и оценивался по понятным канонам, как и остальные производственные факторы. Финансовая система, основанная на жестком стандарте (либо на использовании золота в качестве платежного материала, либо на привязке к нему через доллар), полностью соответствовала нуждам экономик индустриального типа — но с 1970-х гг. начались сдвиги, изменяющие саму суть воспроизводственного процесса.

Первым среди них стала индивидуализация — и производителя, и продукции, и потребителя.

Прежде всего следует отметить рост индивидуальности производителей, который сопровождался (пусть и не идеальными) изменениями в структуре образования. За предшествующие великой финансовой революции полвека (опять-таки с 1925 по 1970 г.) средний уровень образования представителей низшей квинтили в США вырос с менее чем 7 до 12,5 года и достиг наиболее приближенного к медианному значения за всю историю410. При этом индустриальная занятость вознаграждалась весьма достойно: за тот же период зарплаты в промышленности выросли в 4,8 раза (или в 2,1 раза с учетом инфляции)411 — значительнее, чем медианная квалификация (что объяснялось прежде всего развитием производственных технологий). Между тем вскоре эксперты начали отмечать, что если в течение нескольких десятилетий после завершения Великой депрессии разрыв в оплате высоко- и низкоквалифицированных работников снижался, то с середины 1970-х он стал расти412. П. Друкер писал в те годы, что инвестиции в высшее образование оказались самыми доходными, если основываться на повышении доходов выпускника в течение 30 лет с момента окончания им вуза413 (и остаются таковыми, несмотря на стремительный рост стоимости обучения в колледжах). К концу 1980-х сложилась ситуация, в которой работник без вузовского диплома практически не мог рассчитывать на заметное повышение дохода на своем основном рабочем месте414. В начале 1990-х Ф. Фукуяма отметился жесткой формулировкой о том, что «почти все классовые различия в Соединенных Штатах обусловлены [сегодня] разницей в качестве полученного образования»415, а О. Тоффлер ввел понятие «когнитариата» как нового наиболее производительного класса416.

При этом важно иметь в виду не только то, что изменялась модель оплаты в индустриальном секторе на фоне новых требований к квалификации работников, но и то, что в сфере услуг происходила настоящая революция. Здесь ускорилось развитие новых форм занятости, соответствующих новым потребностям рынка, и прежде всего — индивидуальной занятости (в 1973 г. в США было зарегистрировано 6,4 млн предприятий с одним работником417, а в 2018 г., согласно последним опубликованным сведениям, их число приблизилось к 26,5 млн, а объем выручки — к $1,3 трлн418, или 6% ВВП; более 36 000 таких компаний имеют объем продаж более $1 млн в год419). Развитие таких фирм обеспечило с 1981 г. около четверти общего прироста производительности в американской экономике420. Деятельность значительного количества врачей, адвокатов, архитекторов, программистов и других людей высшей квалификации стала индивидуальной (в некоторых случаях вокруг них образуются коллективы помощников, но сами они уже не работают по найму); если бизнес оказывается очень успешным, он выстраивается в виде компаний, носящих крайне индивидуализированный характер (еще в конце 1990-х гг. я назвал этот феномен «креативная корпорация»421, носящей отпечаток индивидуальности ее владельца и фактически никогда его не меняющего). В этой сфере индивидуальность выражается квалификацией и компетенцией в относительно известных секторах экономики — но развиваются и другие формы появления того же тренда, когда основную роль играет даже не столько компетентность, сколько особые качества и свойства человека. В новой экономике самое катастрофическое — это быть средним (что как раз давало определенные гарантии в индустриальном обществе). Никакие заработки не росли так быстро в последние десятилетия, как доходы наиболее востребованных актеров, исполнителей и спортсменов. В 1997 г. Леонардо ди Каприо получил $40 млн за роль в «Титанике»; в 2018-м Джордж Клуни заработал $239 млн422. Доходы Элвиса Пресли за всю его жизнь составили около $100 млн423, Тейлор Свифт и Бейонсе за последние 10 лет заработали $825 и $685 млн соответственно424 (36 самых высокооплачиваемых исполнителей, возглавляющих список Forbes Celebrity 100, получают около $2 млрд ежегодно425). В 1975 г. один из величайших теннисистов всех времен Бьёрн Борг за победу в финале Открытого чемпионата Франции («Ролан Гаррос») был вознагражден 120 000 французских франков; Рафаэль Надаль, победитель турнира 2019 г., увез с собой чек на €2,3 млн426 (€1 в 1999 г. был приравнен к 6,56 франка). В 1974 г. легендарный Мухаммед Али за $5,45 млн вышел на бой против Джорджа Формана427; в 2017-м Флойд Мейвезер победил Конора Макгрегора за $275 млн428. В футболе с 1985 по 2019 г. средняя цена трансферов футболистов для 10 ведущих клубов выросла с €3,2 до €91,6 млн за сезон, или в 28,6 раза429; самый дорогой индивидуальный трансфер подорожал с €2,9 млн в 1985 г. до €222 млн в 2017-м430 (уверен, что мы еще увидим миллиардные цифры в контрактах боксеров и футболистов). И что особенно важно: сам рынок подобных услуг стремительно структурируется: для почитателей американского футбола могут быть безразличны боксеры, для фанатов рэпа — кумиры любителей классической музыки. Все отмеченные моменты радикально меняют основу экономики: относительную сводимость затрат к единому измерителю (ранее я называл это «деструкция стоимости», если принимать ее марксистское определение431).