Экономика без догм: Как США создают новый экономический порядок - [24]

Результатом стала весьма специфическая ситуация одновременного роста государственного долга и общественного богатства. Причем, если оценивать пример Соединенных Штатов, окажется, что объем государственного долга вырос за 2020 г. на $4,6 трлн370, в то время как суммарная капитализация фондового рынка — на $6,55 трлн371, а совокупные активы домохозяйств — более чем на $7,8 трлн372. Пресловутый счетчик государственного долга говорит в этих условиях о росте долговой нагрузки на среднего американца — однако отношение задолженности домохозяйств к ВВП снизилось более чем на четверть за последние 12 лет373. Хотя ипотека в феврале 2021 г. стоит рекордно дешево, доля заемщиков с наивысшим кредитным рейтингом в общем объеме займов в третьем квартале 2020 г. стала самой высокой за 20 лет374 (доля располагаемых доходов, идущая на выплату ипотечных долгов, сократилась вдвое с 2007 г. и находится сейчас на уровне начала 1970-х гг.375), а задолженность по кредитным картам сократилась за год более чем на 14%376. Если при этом учесть снижение стоимости государственных заимствований, окажется, что бюджет тратит на обслуживание своих обязательств 7,8% общих расходов377 по сравнению с 11,0–11,2% в 1999–2000 гг.378, когда федеральный бюджет США сводился с профицитом.

Конечно, порожденный коронавирусной пандемией кризис далек от своего завершения: экономический спад оказался практически повсеместным: по предварительным данным, ВВП России сократился на 3,1%379, США — на 3,5%380, Германии — на 5,0%381, Японии — на 5,5%382, стран еврозоны в целом — на 6,8%383, а Великобритании — на 10,3%384; от спада удалось уйти только Китаю, где экономика выросла в 2020 г. на 2,3%385. Проблема, однако, заключается как в том, насколько быстро этот спад будет скомпенсирован, так и в том, сколь устойчивым окажется развитие тех или иных экономик в будущем. Сегодня никто не знает точного ответа на этот вопрос, однако нельзя отрицать нескольких важных обстоятельств.

Прежде всего следует исходить из того, что в развитых странах сложилась система, позволяющая правительствам мобилизовывать средства, которые они не могли применить для восстановления экономики никогда ранее. При бюджетном дефиците 26,9% ВВП, который имел место в США в 1943 г.386, в стране на протяжении двух лет снижался уровень жизни387, а почти два десятка товаров распределялись на основе карточной системы388. Сегодня экономические трудности невиданного масштаба практически незаметны. Безработица на уровне 24,9% трудоспособного населения фиксировалась в Америке в 1933 г.389 и сопровождалась падением потребительских расходов на 18%, промышленного производства — на 54%, строительства — на 78%390 и серьезным ростом социальной напряженности; сегодня скачок безработицы переживается вполне спокойно. При этом мало кто мог предположить, что столь масштабное вливание денег в экономику не спровоцирует инфляции, но в последние месяцы она остается ниже, чем в конце 2019 г. Все это означает, что в развитых странах практически сформировалась финансовая система, позволяющая преодолеть экономический кризис любого масштаба. Эта система имеет иммунитет к внешним шокам; она готова к функционированию в условиях отрицательных процентных ставок; она освобождается от зависимости от остального мира, которая казалась весьма устойчивой еще в 2000-е гг. Если мы увидим на протяжении ближайшего года экономический взлет в США и Западной Европе, наша гипотеза о формировании новой финансовой реальности получит зримое подтверждение.

***

Второй период становления современной финансовой системы, который пришелся на отрезок времени с середины 2000-х гг. до 2020 г., ознаменовался радикальным сломом прежних трендов после кризиса 2008–2009 гг. До того, как мировая экономика была поражена этим кризисом, она развивалась как все более глобализировавшаяся и взаимозависимая. Основные тренды 1990-х гг. продолжали оказывать на нее свое влияние; главной проблемой считалось накопление торговых и платежных дисбалансов, которые казались столь же опасными, как и те, что в начале 1970-х гг. привели к краху Бреттон-Вудской системы. Ответом на кризис в последний раз стали относительно скоординированные усилия всех основных экономик, лидеры которых объединились в G20. В то же время ответ западных стран на кризис окончательно разделил развитые экономики и остальной мир.

Во-первых, цикл 2009–2020 гг. стал первым в истории, на протяжении которого стимулирующая поддержка основных экономик практически не прекращалась: в США программа количественного смягчения продолжала функционировать до конца 2014 г.; в Европе процентные ставки были снижены до нуля, а новая программа количественного смягчения была запущена на восходящей фазе цикла в ответ на долговой кризис в Греции и риски его распространения на всю европейскую периферию. Как только в Соединенных Штатах начали расти процентные ставки, администрация Д. Трампа ответила налоговой реформой, которая де-факто имела не менее значимое стимулирующее влияние на экономику. Накануне пандемии и ФРС, и ЕЦБ предпринимали действия либо по снижению процентной ставки, либо по уводу депозитной ставки все дальше в отрицательные значения. На протяжении всего этого периода балансы центральных банков, резко выросшие на волне кризиса, снижались весьма незначительно: баланс ФРС к сентябрю 2019 г. сократился на 16,6% от максимума и был в 4,1 раза больше, чем на начало 2008 г.391; активы ЕЦБ и Банка Японии на протяжении всего периода только росли и в январе 2020 г. превышали показатель 12-летней давности соответственно в 3,5 и 5,1 раза392. Таким образом, можно констатировать, что финансовая поддержка экономик в 2010-е гг. перестала считаться чем-то временным или экстраординарным.