Экономика без догм: Как США создают новый экономический порядок - [23]

Иначе говоря, фундаментальным отличием программ помощи, реализованных в 2020 г., стал масштабный отказ от ее возвратности, по мере того как бюджеты активно занимали средства в основном у центральных банков и наращивали дефицит без каких-либо ограничений. В большинстве стран изначальные объемы помощи, которые начинали обсуждаться в правительстве или парламенте, вырастали в несколько раз за считаные дни: можно вспомнить, что тот же Акт CARES был внесен в конгресс 19 марта в сумме $1,2 трлн334, но через восемь дней одобрен сенатом и подписан президентом Д. Трампом в сумме $2,2 трлн335. Основной задачей власти западных стран видели недопущение масштабного кризиса, в то время как вопросы бюджетной дисциплины были попросту проигнорированы. На фоне второй волны пандемии этот подход оказался безальтернативным и в конце 2020-го, и в 2021 г.: в декабре конгресс принял новый закон о поддержке экономики (Consolidated Appropriations Act на сумму $900 млрд336), а новая демократическая администрация в первые же недели после прихода в Белый дом Дж. Байдена предложила продолжить прежнюю финансовую политику, обозначив контуры очередного пакета стимулирующих мер на $1,9 трлн.337

Какими бы существенными ни были тактические отличия программ поддержки развитых экономик в 2020 г., особое внимание привлекают их масштабы. В странах G20 в течение 2020 г. были утверждены безвозмездные бюджетные вливания в экономику в размере более чем $7,6 трлн338 (реальная эмиссия по некоторым из них, как, например, по акту САА на $900 млрд, была осуществлена уже в январе–феврале 2021 г.). В отношении к ВВП рекордсменом выступила Япония, реализовавшая программу кредитного и безвозмездного стимулирования на ¥108 трлн ($989 млрд), что эквивалентно 20% ее валового продукта339. В Великобритании было объявлено о планах потратить на поддержку экономики более £190 млрд ($238 млрд), или 9% ВВП340, в еврозоне объем скоординированных мер по линии ЕЦБ и Еврокомиссии приблизился к €3,2 трлн341, при этом нужно учитывать также и прямую поддержку со стороны бюджетов отдельных стран ЕС (Франции — на €100 млрд342, Германии — на €70,1 млрд343, Италии — на €25,9 млрд344 и т.д.). Соединенные Штаты оказались рекордсменом в «абсолютном первенстве» (общий объем одобренных мер поддержки превысил $4 трлн345), а Италия — в относительном размере (48,7% ВВП 2019 г., включая гарантийные инструменты поддержки346). В результате предпринятых мер дефициты государственных бюджетов в 2020 г. показали наивысшие значения для мирного времени: в США (с учетом одобренных в декабре мер они достигли 20,4% ВВП347, Японии — 20,2% ВВП348, Великобритании — 16,6% ВВП349 и лишь Германии удалось удержать бюджетный дефицит на уровне 4,8% ВВП350. Эти значения радикально вышли за рамки тех ориентиров, которые в последние годы устанавливались властями соответствующих стран (в еврозоне таковым были пресловутые 3% ВВП, в США на 2019–2020 гг. ориентировались на 4,9% ВВП351, в Японии — на 5,8% ВВП352).

Оценивая меры финансовой поддержки в западных странах, нужно отметить важнейшее, на мой взгляд, обстоятельство, характеризующее различия между ними и всеми остальными государствами. В отличие от 2008–2009 гг., когда не только в США или Западной Европе, но и в той же России правительства попытались осуществить серьезную поддержку экономики (следует напомнить, что в то время совокупная стоимость программ финансовой помощи составила в Российской Федерации 13,9% ВВП353 и страна стала единственной из крупных экономик, в которой продолжился рост реальных доходов населения354), сегодня страны «второго эшелона» чуть ли не демонстративно отказались «соревноваться» с ведущими державами. В Китае, который отчитался о падении экономики в первом квартале на 6,8%355, правительство санкционировало программу кредитования пострадавших отраслей на 4 трлн юаней (около $560 млрд), что составляет около 4% ВВП 2019 г.356 В России, где кризис оказался усугублен резким провалом котировок на нефтяном рынке, правительство крайне медленно и осторожно предпринимает шаг за шагом— общий объем заявленных мер немного превысил 2 трлн рублей357, что составляет около 2% ВВП (основная помощь сводится к отсрочке налоговых платежей и выплатам финансовых субсидий семьям с детьми358). Я обращаю внимание на эти обстоятельства потому, что именно события 2020 г. очень наглядно показывают отношение к ситуации у тех стран, где масштабная эмиссия и резкое наращивание дефицита стали привычной практикой, и теми, где правительства стремятся сохранять резервы и надеются прежде всего на то, что рост возобновится «естественным путем». Разрыв между этими двумя стратегиями в 2020 г. стал наиболее заметным, а водораздел между разными моделями борьбы с кризиса — непреодолимым.

Различия между развитыми экономиками и остальным миром проходят сейчас и еще по одному важному направлению. Меры финансовой поддержки, судя по всему, действуют на экономики западных стран как прямо, так и косвенно. В первом случае я имею в виду то, что полученные гражданами как непосредственно, так и через поддержку компаний, в которых они работают, деньги выходят на потребительский рынок и создают дополнительный спрос, способствующий последующему росту. Так, в апреле 2020 г. в США, несмотря на резкий спад экономики и сокращение розничных продаж на 16,4% к показателям марта359, реальные доходы населения выросли на 12,9%360, что обусловило позитивную экономическую динамику начиная уже с мая 2020 г. Однако не менее важным является и косвенное влияние, которое проявляется через механизмы фондового рынка. Вливание денег в экономику, пусть оно не привело в апреле–мае к ее росту, спровоцировало масштабное восстановление на рынке акций, который во втором квартале отыграл февральско-мартовский спад: капитализация рынка выросла с минимальных значений на 58,7% ВВП, или более чем на $11,5 трлн361 — притом что правительство и ФРС обеспечили поступление в экономику менее $4 трлн. Между тем, учитывая, что активы пенсионных и инвестиционных фондов в значительной степени вложены именно в фондовые рынки, можно говорить о том, что финансовая помощь фактически утроилась: на каждый занятый властями и вброшенный в экономику доллар национальное богатство увеличилось на $2,88. В Европе (за исключением Великобритании) эта связка не столь заметна (отношение капитализации фондового рынка к ВВП по итогам 2019 г. составляло в Германии –54,6%, а во Франции на 2018 г. — 84,9%362 против 146% в США на тот же период), но в подавляющем большинстве периферийных стран она не только слаба, но и снижается (в КНР отношение совокупной стоимости торгуемых компаний к ВВП упало за 2007–2019 гг. с 126,2 до 59,4%, в России — с 100,8 до 34,5% в 2018 г., в Турции — с 42,1 до 24,5%363). Это значит, что в наиболее успешных экономиках, и прежде всего в США, наращивание государственного долга с целью поддержки экономики может стремительно увеличивать национальное богатство (стоит еще раз отметить, что с 23 марта по 8 июня 2020 г. фондовые рынки США компенcировали 87% кризисного падения364, на что после 2007 г. им потребовалось без малого четыре года365). Окончательные итоги прошлого года стали триумфальными для финансовых рынков по всему миру: американский S&P 500 закрыл год на 16,3% выше конца 2019 г.366 и на 70,5% выше низшей точки падения в марте367; DAX — соответственно на 3,7% и 62,5% выше368, Nikkei — на 15,2% и 82,3%369. При этом дорожали многие активы — так, 2020-й оказался единственным годом, по итогам которого при сокращении ВВП недвижимость не подешевела ни в одной из развитых стран. Большая часть прочих капитальных активов также не упала в цене.