Екатерина Великая. Греческий прожект - [48]

Вздохнув всей своей мощной грудью, грустно посмотрев на Екатерину, Потемкин молвил в пространство:

– Много нам бед наделали – хан крымский да папа римский. А пуще всех бусурманы – турки! Да, ведь еще посмотрим – кто кого!

Он весело взглянул на де Сегюра:

– Предлагаю, господа, завершить нашу беседу в моих покоях за столом.

Подойдя к государыне, приложившись к руке, он повел ее к дверям. Следуя за ними, Безбородко и де Сегюр оказались в его комнате, за столом, уставленным бутылками вина и всяческой снеди.

Не успели они рассесться, как Светлейший, обращаясь к де Сегюру, продолжил прерванную беседу:

– В нашей армии, граф, двести тридцать тысяч регулярных и триста тысяч нерегулярных войск. Мы никого не боимся, пусть боятся нас!

– А как обстоит дело с их дисциплиной? – вдруг поинтересовалась императрица, обратившись к князю.

Нахмурившись, князь Потемкин ответствовал на вопрос предельно сухо:

– К вящему сожалению, она далеко не в лучшем положении и обучение ее в небрежности, Ваше Величество.

Императрица недоверчиво смотрела на Светлейшего.

– Так худо? Я и подумать не могла…

Здесь вмешался Безбородко:

– Ваше Величество, князь Потемкин, по великой занятости своей, не успевает следить за всеми войсками, а посему, полковые командиры бессовестно наживаются и имеют от двадцати и больше тысяч рублев ежегодной прибыли.

Князь полоснул Безбородку недовольным взглядом, всем своим видом показывая, что сия его реплика неуместна.

– Вот как! – нервно воскликнула государыня. – И совести у них, я зрю, никакой нет!

– Более того, Ваше Величество, – они не скрывают оного и считают сие делом совершенно естественным и законным! – хмуро заметил князь. – И оное практикуется Бог весть с каковых времен.

– Что ж! Вестимо, надобно немедля предпринять меры, понеже паршивая овца все стадо портит! – недовольно, сквозь зубы, молвила государыня.

– Я и намерен, Ваше Величество, вплотную взяться за оное дело, – искренно заверил ее Светлейший князь.

Записки императрицы:

4-го октября сего 1786 года, очаровательная певунья, фрейлина Варвара Голицына вышла замуж за графа Николая Головина. Свадьба была отпразднована в Зимнем дворце, Мы самолично надевали на невесту брильянты.

* * *

Молодые чужеземные дипломаты, видя тесную дружбу де Сегюра с князем Потемкиным, потихоньку меж собой возмущались по оному поводу.

– Весьма странно, мсье Сегюр, ваше неожиданное сближение с князем Потемкиным! – изразился как-то в кругу дипломатов пылкий и беспокойный прусский посланник, граф Герц.

– Что же странного в том, что нас сблизили вечные богословские вопросы, – возразил де Сегюр. – Опричь того, разговариваем о возможной торговле между Марселем и Херсоном.

Граф Герц бросил на него недоверчивый взгляд:

– Херсоном? Сим городом, коий и городом-то не назовешь, понеже он токмо недавно возник.

– Там, граф, стоят корабли в порту. Ведется торговля.

– Хорошо, пусть так. И никаких сделок между вами во вред Пруссии?

– Никаких!

– И ничего против Англии? – живо полюбопытствовал Фитц-Герберт.

Де Сегюр обернулся к нему, затем к фон Кобенцелю.

– Ничего! И паче того, ничего против Австрии!

Он ласково оглядел всех, усмехнулся и сказал дружелюбно:

– Господа, неприязнь между нашим кабинетом и петербургским нисколько не смягчилась. Императрица просто очень любезна, посему она так хорошо относится ко мне.

Дипломаты недоверчиво переглянулись, но все – таки вынуждены были принять сии слова на веру.

Сэр Герберт взволнованно заговорил:

– Не знаю, во что выльются наши отношения с Россией: сэр Питт лично не расположен к императрице Екатерине Второй.

– Как бы не так! – отозвался фон Кобенцель. – Ужели захочется Англии потерять торговые выгоды, исключительно им предоставленные в России. Ваши купцы, боясь потерять их, расточая подарки и услуги, сумели даже увеличить в Петербурге вывоз товаров и уменьшить их привоз. Ваши разбогатевшие купцы образовали здесь целый квартал, называемый Аглинскою линией. Честь вам и хвала!

– Честь и хвала нашему благоразумному правительству, – гордо парировал Фитц Герберт. – Оно предоставляет русским кредит на восемнадцать месяцев, а сами покупют у них на чистые деньги пеньку, мачтовый лес, сало, воск и пушной товар.

– Вот видите, сэр, – поддержал его Сегюр, – возможно ли мне, неопытному, молодому дипломату, бороться с такой силой в стране, где французских купцов можно пересчитать по пальцам, которые с трудом выдерживают нападки и всякого рода препятствия от ваших соотечественников. Всем известно, что ваших судов ежегодно входит в Неву две тысячи, в то время как французских всего-то – двадцать.

– Да, граф Семен Воронцов, являясь резидентом Лондона, отдает все выгоды англичанам, показывая свою слишком большую им приверженность, – отметил удрученно граф Герц.

– Однако, – заметил фон Кобенцель, теперь, когда отменена политика «Вооруженного нейтралитета», – такая приверженность может исчезнуть. Вот чего боится сэр Герберт, не правда ли? – обратился к нему австриец.

Чуть смутившись, аглинский посланник ответил:

– Ко всему надобно быть готовым. Конечно, нас беспокоит новая политика русского двора, направленную на сближение с Францией.