Екатерина - [76]
Дворец окружала многотысячная пьяная толпа: жители смешались с войском, потерявшим строй.
Карета остановилась.
Княгиня стала ругаться по-французски, а челядь, стоящая на запятках и сидящая на козлах, по-русски.
Прок был один.
«Боже мой! Боже мой! Наверно, уже и сенат присягнул и синод, и целый двор, — с ужасом думала княгиня, — а я! Я! Устроившая всю эту революцию (так называла она гвардейское возмущение), боже мой! Боже мой! Явлюсь самой последней».
И без колебаний, задрав роскошные фижмы, обшитые старинным венецианским кружевом, она — этакой стрекозой — выпрыгнула из кареты, на удивление своей челяди.
Жители и солдаты стояли качающейся стеной.
Маленькая княгиня, раздув расплюснутые ноздри, принялась свирепо работать локтями и кулаками.
Но локти и кулаки имелись также и у жителей и солдат. Поэтому роскошные фижмы, парижская шляпа и необыкновенная прическа, являющаяся скорее произведением художника, чем парикмахера, довольно жестоко пострадали. Настолько жестоко, что императрица даже не сразу признала своего пламенного свободолюбивого друга в маленьком, потном, грязном и красном, как вареный рак, чудовище, окаймленном золотыми лохмотьями и черными космами, болтающимися спереди, сзади и с боков.
— Что с вами, дорогая княгиня? — только и могла выговорить растерявшаяся императрица.
Вместо ответа маленькое чудовище кинулось с широко раскрытыми объятиями на Екатерину, ставшую II.
Императрица испуганно попятилась.
— Вы бы взглянули на себя в зеркало, дорогая княгиня, — сказала она робко.
— Ах, ваше величество, — всплеснулась Дашкова, — что было! Что было! Когда я вышла из кареты, офицеры и солдаты, сразу же опознав меня, подняли на руки и понесли.
— Вот как? — позавидовала Екатерина.
— А кругом раздавались громкие клики радости. Весь народ, ваше величество, благословлял меня, как общего друга.
И показав на золотые лохмотья и болтающиеся космы, она заключила:
— Вот, ваше величество, многочисленные свидетели этого триумфа.
8
Был канун Петрова дня.
Император себя чувствовал почти именинником. Он даже экзерциции и развод проспал, приведя тем в изумление голштинских военных людей.
Солнце припекало.
Жухлые морщинистые воды Финского залива, казалось, помолодели.
— Сегодня, стало, у Катьки обедаем? — спросила недовольным голосом толстая Воронцова.
Вместо ответа Петр поцеловал ее в жирную шею.
— Отстань! — сказала фрейлина и обтерла широкой ладонью обслюнявленное место.
У российской госпожи Помпадур лицо походило на живот.
Подали кареты, коляски и неуклюжие линейки.
Сели тесно.
Дамы жеманничали. Кавалеры к ним прижимались без особой страсти.
Император, чувствуя себя почти именинником, всю дорогу не закрывал рта. Визжал он оглушительно, полагая, что особы, сидящие на последней линейке, были бы совершенно несчастны без его острот.
Так думает большинство неутомимых остроумцев.
Развлекаясь и говоря за всех, они обычно считают себя добрыми гениями беседы, в действительности становясь ее чумой, и виновниками безудержного веселия, тогда как являются рассадниками самой злой скуки.
Любимый императором Гудович, ехавший из Ораниенбаума в седле, первым узнал петергофскую новость о бегстве Екатерины.
Кинулся к императору.
Задыхаясь доложил.
Петр взвизгнул:
— Врешь, дурак, все врешь!
Но так как был подвижен в соображении, то скорее не желал верить, чем не поверил словам Гудовича.
И опять взвизгнул:
— Врешь! Врешь! Врешь! Куда ей, дурак, побежать? Для какого черта, дурак, побежать?
Но, как это часто бывает, бессмысленные вопросы задавал более для неверного успокоения самого себя, чем по незнанию и недогадливости.
— Черт побери, — замахал руками, — пустите меня вон из коляски!
Он уже более не чувствовал себя именинником.
Как бы цепляясь за воздух, понесся по аллеям, таким притихшим и потемневшим.
Ноги не сгибались в коленках, перетянутых на прусский манер.
На скользких мраморных плитах Монплезирского зала — растянулся.
— Болван строил! — сказал, почесывая ушибленные ладони.
Парадное платье Екатерины, видимо, приготовленное для встречи супруга и не понадобившееся, валялось в кресле.
Петр полез под кровать.
Императрицы там почему-то не оказалось.
Открывал шкафы.
Заглядывал за портьеры.
Шарил тростью под канапе.
Выдвигал у бюро ящики, которые вряд ли могли бы служить колыбелями для новорожденных.
Повалил все стулья.
Восклицал:
— Черт ее побери, как сквозь землю провалилась!
Обыскав таким образом монплезирские комнаты, выпрыгнул в притихший и потемневший сад.
— Катя!.. Катя!.. Ваше величество!.. А-у-у-у-у! — кричал император.
В голосе его дрожала слеза.
И толстая фрейлина, зараженная безумием, тоже кричала «А-у-у-у-у!» и раздвигала кусты и оглядывала деревья.
Но даже эхо не отвечало им.
Тогда фаворитка заревела.
А вслед за ней заревели и все прибывшие из Ораниенбаума прекрасные и непрекрасные персоны, молоденькие, среднего века и старухи.
К Петру на цыпочках подошел пузатый князь Никита Юрьевич Трубецкой.
— Ваше величество, я дознал с достоверностью, — сказал он медовым голосом, — государыня в пять часов утра потаенно с камер-юнгферою своей и с камердинером Шкуриным уехала в Петербург.
Петр, упав в траву, стал рвать ее зубами и пальцами.
В 1928 году в берлинском издательстве «Петрополис» вышел роман «Циники», публикация которого принесла Мариенгофу массу неприятностей и за который он был подвергнут травле. Роман отразил время первых послереволюционных лет, нэп с присущими времени социальными контрастами, противоречиями. В романе «Циники» все персонажи вымышленные, но внимательный читатель найдет аллюзии на современников автора.История одной любви. Роман-провокация. Экзотическая картина первых послереволюционных лет России.
Анатолий Борисович Мариенгоф (1897–1962), поэт, прозаик, драматург, мемуарист, был яркой фигурой литературной жизни России первой половины нашего столетия. Один из основателей поэтической группы имажинистов, оказавшей определенное влияние на развитие российской поэзии 10-20-х годов. Был связан тесной личной и творческой дружбой с Сергеем Есениным. Автор более десятка пьес, шедших в ведущих театрах страны, многочисленных стихотворных сборников, двух романов — «Циники» и «Екатерина» — и автобиографической трилогии.
В издание включены романы А. Б. Мариенгофа «Циники» и «Бритый человек». Впервые опубликованные за границей, в берлинском издательстве «Петрополис» («Циники» – в 1928 г., «Бритый человек» – в 1930 г.), в Советской России произведения Мариенгофа были признаны «антиобщественными». На долгие годы его имя «выпало» из литературного процесса. Возможность прочесть роман «Циники» открылась русским читателям лишь в 1988 году, «Бритый человек» впервые был издан в России в 1991-м. В 1991 году по мотивам романа «Циники» снял фильм Дмитрий Месхиев.
Анатолий Мариенгоф (1897–1962) — поэт, прозаик, драматург, одна из ярких фигур российской литературной жизни первой половины столетия. Его мемуарная проза долгие годы оставалась неизвестной для читателя. Лишь в последнее десятилетие она стала издаваться, но лишь по частям, и никогда — в едином томе. А ведь он рассматривал три части своих воспоминаний («Роман без вранья», «Мой век, мои друзья и подруги» и «Это вам, потомки!») как единое целое и даже дал этой не состоявшейся при его жизни книге название — «Бессмертная трилогия».
В этот сборник вошли наиболее известные мемуарные произведения Мариенгофа. «Роман без вранья», посвященный близкому другу писателя – Сергею Есенину, – развенчивает образ «поэта-хулигана», многие овеявшие его легенды и знакомит читателя с совершенно другим Есениным – не лишенным недостатков, но чутким, ранимым, душевно чистым человеком. «Мой век, мои друзья и подруги» – блестяще написанное повествование о литературном и артистическом мире конца Серебряного века и «бурных двадцатых», – эпохи, когда в России создавалось новое, модернистское искусство…
Анатолий Борисович Мариенгоф родился в семье служащего (в молодости родители были актерами), учился в Нижегородском дворянском институте Императора Александра II; в 1913 после смерти матери переехал в Пензу. Окончив в 1916 пензенскую гимназию, поступил на юридический факультет Московского университета, но вскоре был призван на военную службу и определен в Инженерно-строительную дружину Западного фронта, служил заведующим канцелярией. После Октябрьской революции вернулся в Пензу, в 1918 создал там группу имажинистов, выпускал журнал «Комедиант», принимал участвие в альманахе «Исход».
Настоящая книга является переводом воспоминаний знаменитой женщины-воительницы наполеоновской армии Терезы Фигёр, известной также как драгун Сан-Жен, в которых показана драматическая история Франции времен Великой французской революции, Консульства, Империи и Реставрации. Тереза Фигёр участвовала во многих походах, была ранена, не раз попадала в плен. Она была лично знакома с Наполеоном и со многими его соратниками.Воспоминания Терезы Фигёр были опубликованы во Франции в 1842 году. На русском языке они до этого не издавались.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.
Новый остросюжетный исторический роман Владимира Коломийца посвящен ранней истории терцев – славянского населения Северного Кавказа. Через увлекательный сюжет автор рисует подлинную историю терского казачества, о которой немного известно широкой аудитории. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
В романе выдающегося польского писателя Ярослава Ивашкевича «Красные щиты» дана широкая панорама средневековой Европы и Востока эпохи крестовых походов XII века. В повести «Мать Иоанна от Ангелов» писатель обращается к XVII веку, сюжет повести почерпнут из исторических хроник.
Олег Николаевич Михайлов – русский писатель, литературовед. Родился в 1932 г. в Москве, окончил филологический факультет МГУ. Мастер художественно-документального жанра; автор книг «Суворов» (1973), «Державин» (1976), «Генерал Ермолов» (1983), «Забытый император» (1996) и др. В центре его внимания – русская литература первой трети XX в., современная проза. Книги: «Иван Алексеевич Бунин» (1967), «Герой жизни – герой литературы» (1969), «Юрий Бондарев» (1976), «Литература русского зарубежья» (1995) и др. Доктор филологических наук.В данном томе представлен исторический роман «Кутузов», в котором повествуется о жизни и деятельности одного из величайших русских полководцев, светлейшего князя Михаила Илларионовича Кутузова, фельдмаршала, героя Отечественной войны 1812 г., чья жизнь стала образцом служения Отечеству.В первый том вошли книга первая, а также первая и вторая (гл.
Книга Елены Семёновой «Честь – никому» – художественно-документальный роман-эпопея в трёх томах, повествование о Белом движении, о судьбах русских людей в страшные годы гражданской войны. Автор вводит читателя во все узловые события гражданской войны: Кубанский Ледяной поход, бои Каппеля за Поволжье, взятие и оставление генералом Врангелем Царицына, деятельность адмирала Колчака в Сибири, поход на Москву, Великий Сибирский Ледяной поход, эвакуация Новороссийска, бои Русской армии в Крыму и её Исход… Роман раскрывает противоречия, препятствовавшие успеху Белой борьбы, показывает внутренние причины поражения антибольшевистских сил.