Екатерина - [69]
7
— Ваше величество, в Петербург прибыл чрезвычайный посол короля прусского.
Император, вытянувшись в линейку перед мраморным бюстом Фридриха II, завизжал:
— Его величеству королю прусскому виват!
— Виват! — выкатив глаза, провопили генерал-прокурор Глебов и тайный секретарь Волков.
Петр легко вспрыгнул на канапе и, обняв мраморный бюст короля, порывисто трижды поцеловал его в тонкие хитрые холодные губы.
Глебов и Волков, как и следовало ожидать, с меньшим удовольствием, но с еще большей горячностью, обслюнявили мраморное плечо героя.
В инструкции, которую перед отъездом из Пруссии получил от короля чрезвычайный посол барон Гольц, было сказано: «Доброе расположение русского императора позволяет надеяться, что условия (мира) не будут тяжки. Я вовсе не знаю видов императора в точности; все, что мне о них известно, вращается около двух главных пунктов, а именно: что дела Голштинские, по крайней мере, также близки к сердцу императора, как и дела русские, и, во-вторых, что он принимает большое участие в моих интересах».
А вот каков был второй пункт инструкции: «Если они захотят оставить за собою Пруссию навсегда, то пусть они вознаградят меня с другой стороны».
Впрочем, на компенсацию король не очень рассчитывал.
После аудиенции барон Гольц последовал за императором в церковь.
— Этим дуракам, — и Петр мотнул головой в сторону священников, — я решил, дорогой барон, обрезать гривы и бороды. Также я одену их в сюртуки. Мне, черт возьми, несносно всякое варварство, всякая азиатчина. Что может быть глупей этих женских юбок на людях, рожденных для штанов?
Петр не умел разговаривать тихо.
Кроме того, он не умел разговаривать, стоя на месте.
Чрезвычайный посол едва поспевал за императором, расхаживающим во время службы длинным прыгающим шагом по коврам, закапанным воском.
— Ну, скажите, дорогой барон, да разве это храм?
Это капище! Черт знает, кого они только не понавешали на стенах. Чистая картинная зала. Как бы смеялся, сударь, такому идолопоклонству ваш просвещенный монарх. — И помахав вокруг себя руками, добавил: — Я уж приказал изготовить указ, чтобы все церкви в моей империи были очищены от всякого хлама.
Хор запел «иже херувимы».
Все опустились на колени.
— Смотрите на них, дорогой барон, любуйтесь ими, этими азиатцами!
И, захохотав, Петр выбежал из церкви, увлекая за собой чрезвычайного посла короля прусского.
8
Толстая Воронцова храпела под одеялом. Она влезла в него с головой, как в мешок.
А у Петра не было сна в глазах. Суета мыслей, прозрачность, легкие веки — бессонница! Мучительно хотелось разговаривать. Болтунам он понятен. Так курильщики, пьяницы и картежники понимают друг друга.
Но разбудить Воронцову Петр боялся — стала бы ругаться.
Над кроватью висел в круглой золотой раме портрет прусского короля. Болтун завел с ним беседу:
— О друг мой и брат…
Минута требовала торжественного жеста и, барахтаясь в перине, император поднял руку над головой.
— …клянусь и клянусь тебе, что никогда свои деяния Петр III не подчинит эгоизму мнимого величия и выгодам коммерции.
— Да спи ты, ради Господа, чего раздрыгался? С каким чертом посреди ночи разговариваешь? Опять, небось, с Фридрихом. Вот велю, чтоб этот проклятый портрет в печь кинули, ей-ей, велю. Ни роздыха от тебя, ни покоя. Всю постелю выстудил. — Воронцова ругалась, не продирая глаз: — Чистой бес ты, вот кто!
Император притих, но ненадолго.
— Романовна, а Романовна?
И сказал с нежностью о храпящей туше:
— Как дите!
И, стараясь не дрыгать холодными ногами, возобновил шепотом прерванную беседу:
— Того б достойно, ваше величество, на кол посадить, кто объявит, что свою пользу я поставил впереди вашей.
Это так: Петр на самом деле и от земель королевских отказался, Пруссии и Померании, занятых русскими войсками, и корпусу Чернышева приказал драться за короля, и разоренным войной Фридриховым подданным щедро дал денег, и прусскому комиссариату сдал свои магазины и, наконец, сказал барону Гольцу, что с закрытыми глазами подпишет мирный трактат, который будет составлен рукою «друга и брата».
Так вскоре и случилось.
Посылая, по просьбе Петра III, свой проект в Петербург, Фридрих II писал: «Я отчаялся бы в собственном положении; но в величайшем из государей Европы… (доверчивый Петр сиял)… нахожу еще верного друга: расчетам политики он предпочитает чувство чести».
Эта фраза, звучащая как обычная любезность, была в данном случае совсем необычна, потому что, вероятно впервые в истории, высказала столь удивительную правду.
Из Петербурга в Берлин мирный трактат, подписанный императором, был отправлен со следующими словами: «Надеюсь, что ваше величество не найдет в нем ничего, что могло бы относиться до моего собственного интереса, я не хочу, чтобы имели право сказать, будто я предпочел собственный интерес вашему».
Так Петр при дневном свете повторил свой ночной бред.
Воронцова храпела.
Свечи стали огарками.
Воображение императора вложило в уста полотняного короля такую реплику:
«Друг и брат, варварские порфироносцы в такой же мере являют бесславие века, в какой мы, два просвещенных монарха, являем его славу».
Петр порозовел щеками, зловеще разузоренными оспой.
В 1928 году в берлинском издательстве «Петрополис» вышел роман «Циники», публикация которого принесла Мариенгофу массу неприятностей и за который он был подвергнут травле. Роман отразил время первых послереволюционных лет, нэп с присущими времени социальными контрастами, противоречиями. В романе «Циники» все персонажи вымышленные, но внимательный читатель найдет аллюзии на современников автора.История одной любви. Роман-провокация. Экзотическая картина первых послереволюционных лет России.
Анатолий Борисович Мариенгоф (1897–1962), поэт, прозаик, драматург, мемуарист, был яркой фигурой литературной жизни России первой половины нашего столетия. Один из основателей поэтической группы имажинистов, оказавшей определенное влияние на развитие российской поэзии 10-20-х годов. Был связан тесной личной и творческой дружбой с Сергеем Есениным. Автор более десятка пьес, шедших в ведущих театрах страны, многочисленных стихотворных сборников, двух романов — «Циники» и «Екатерина» — и автобиографической трилогии.
В издание включены романы А. Б. Мариенгофа «Циники» и «Бритый человек». Впервые опубликованные за границей, в берлинском издательстве «Петрополис» («Циники» – в 1928 г., «Бритый человек» – в 1930 г.), в Советской России произведения Мариенгофа были признаны «антиобщественными». На долгие годы его имя «выпало» из литературного процесса. Возможность прочесть роман «Циники» открылась русским читателям лишь в 1988 году, «Бритый человек» впервые был издан в России в 1991-м. В 1991 году по мотивам романа «Циники» снял фильм Дмитрий Месхиев.
Анатолий Мариенгоф (1897–1962) — поэт, прозаик, драматург, одна из ярких фигур российской литературной жизни первой половины столетия. Его мемуарная проза долгие годы оставалась неизвестной для читателя. Лишь в последнее десятилетие она стала издаваться, но лишь по частям, и никогда — в едином томе. А ведь он рассматривал три части своих воспоминаний («Роман без вранья», «Мой век, мои друзья и подруги» и «Это вам, потомки!») как единое целое и даже дал этой не состоявшейся при его жизни книге название — «Бессмертная трилогия».
В этот сборник вошли наиболее известные мемуарные произведения Мариенгофа. «Роман без вранья», посвященный близкому другу писателя – Сергею Есенину, – развенчивает образ «поэта-хулигана», многие овеявшие его легенды и знакомит читателя с совершенно другим Есениным – не лишенным недостатков, но чутким, ранимым, душевно чистым человеком. «Мой век, мои друзья и подруги» – блестяще написанное повествование о литературном и артистическом мире конца Серебряного века и «бурных двадцатых», – эпохи, когда в России создавалось новое, модернистское искусство…
Анатолий Борисович Мариенгоф родился в семье служащего (в молодости родители были актерами), учился в Нижегородском дворянском институте Императора Александра II; в 1913 после смерти матери переехал в Пензу. Окончив в 1916 пензенскую гимназию, поступил на юридический факультет Московского университета, но вскоре был призван на военную службу и определен в Инженерно-строительную дружину Западного фронта, служил заведующим канцелярией. После Октябрьской революции вернулся в Пензу, в 1918 создал там группу имажинистов, выпускал журнал «Комедиант», принимал участвие в альманахе «Исход».
Олег Николаевич Михайлов – русский писатель, литературовед. Родился в 1932 г. в Москве, окончил филологический факультет МГУ. Мастер художественно-документального жанра; автор книг «Суворов» (1973), «Державин» (1976), «Генерал Ермолов» (1983), «Забытый император» (1996) и др. В центре его внимания – русская литература первой трети XX в., современная проза. Книги: «Иван Алексеевич Бунин» (1967), «Герой жизни – герой литературы» (1969), «Юрий Бондарев» (1976), «Литература русского зарубежья» (1995) и др. Доктор филологических наук.В данном томе представлен исторический роман «Кутузов», в котором повествуется о жизни и деятельности одного из величайших русских полководцев, светлейшего князя Михаила Илларионовича Кутузова, фельдмаршала, героя Отечественной войны 1812 г., чья жизнь стала образцом служения Отечеству.В первый том вошли книга первая, а также первая и вторая (гл.
Британия. VII век. Идут жестокие войны за власть и земли. Человеческая жизнь не стоит и ломаного гроша.Когда от руки неизвестного убийцы погиб брат, Беобранд поклялся отомстить. Он отправился на поиски кровного врага. Беобранд видит варварство и жестокость воинов, которых он считал друзьями, и благородные поступки врагов. В кровопролитных боях он превращается из фермерского мальчишки в бесстрашного воина. Меч в его руке – грозное оружие. Но сможет ли Беобранд разрубить узы рода, связывающие его с убийцей брата?
В 3-й том Собрания сочинений Ванды Василевской вошли первые две книги трилогии «Песнь над водами». Роман «Пламя на болотах» рассказывает о жизни украинских крестьян Полесья в панской Польше в период между двумя мировыми войнами. Роман «Звезды в озере», начинающийся картинами развала польского государства в сентябре 1939 года, продолжает рассказ о судьбах о судьбах героев первого произведения трилогии.Содержание:Песнь над водами - Часть I. Пламя на болотах (роман). - Часть II. Звезды в озере (роман).
Книга Елены Семёновой «Честь – никому» – художественно-документальный роман-эпопея в трёх томах, повествование о Белом движении, о судьбах русских людей в страшные годы гражданской войны. Автор вводит читателя во все узловые события гражданской войны: Кубанский Ледяной поход, бои Каппеля за Поволжье, взятие и оставление генералом Врангелем Царицына, деятельность адмирала Колчака в Сибири, поход на Москву, Великий Сибирский Ледяной поход, эвакуация Новороссийска, бои Русской армии в Крыму и её Исход… Роман раскрывает противоречия, препятствовавшие успеху Белой борьбы, показывает внутренние причины поражения антибольшевистских сил.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.