Екатерина - [33]
И собою вполне довольная, дала рабе и кузыне целовать ручку.
«Тем-то и несносно невежество, — сказано у Платона, — что оно не будучи ни прекрасным, ни добрым, ни благоразумным, все-таки остается собою вполне довольным».
Порозовели листья берез.
Из-за бело-черных стволов словно вынырнул дьякон: в стихаре с посохом в руках и верхом на крупной черной кобыле.
«Конным бы гвардейцам так в седле сидеть», — заключил архимандрит Арсений Могилянский, потягиваясь на мягких подушках золотой кареты.
Шестернею нежирных лошадей, в цвет кареты и бороды и куполов монастырских, ехал архимандрит в баню.
В немногих шагах от кареты громыхал окованными колесами небольшой возок со всякою снедью и питиями.
Гладкий пол в бане был выстлан цветами и душистой травой.
На раскаленный камень плескали из шаек венгерским вином. От такого пара кость млела.
Взглянув на распахнутое окно в государской келье, архимандрит подумал: «Хорошо в бане с бабой мыться».
Березы шелестели розовыми листьями. Заснула Елисавета, отошедши сердцем, а когда после полудня продрала глаза — все было ей не мило. Такое случается.
7
— Тетушка в кипучем состоянии, — объявил Петр Федорович, келья которого притулилась по соседству с государской, — статс-дамам, значит, и фрейлинам нынче румяниться не придется.
Фике заинтересовалась: «Почему бы это?»
— А тетушка их всех сама подрумянит, — пояснил наследник, — отхлещет по щекам, ну и расцветут натуральные розаны.
— Вы зло шутите, ваше высочество.
— Да нет же! Я вовсе не шучу! Право, сестрица, сразу видно, что вы еще совсем недолго живете при дворе, самом блестящем в Европе.
— Ее величество присылала за мамой, когда еще к обедне звонили, — объявила Фике.
— Подрумянит, — сказал невозмутимо наследник. — Хотите, сестрица, я вам представлю, какое сейчас лицо у тетушки.
Он округлил глаза, раздул ноздри, раздул щеки и прикрыл верхнюю губу нижней.
— Боже мой, как вы похожи на государыню! — воскликнула Фике.
— А теперь смотрите, какое лицо у вашей мамы.
И он представил Иоганну-Елисавету с таким комическим сходством, что Фике, не выдержав, рассмеялась.
— А вот полюбуйтесь на господина Лестока, присутствующего при объяснении высоких дам.
Петр Федорович сделал пресмешную рожу. Первый лейб-медикус, неожиданно вошедший в келью, сразу же узнал себя в карикатуре.
«Проклятый шут!» — пробормотал оскорбленный доктор.
У Фике текли слезы от смеха.
Наследник, увидев Лестока, не счел нужным убрать с лица комическую маску.
Первому лейб-медику казалось, что он видит себя в зеркале из плохого стекла.
Фике поспешно вытерла слезы. «Ах, какая неосторожность! — досадовала она. — С этой минуты господин Лесток изменит ко мне свое отношение».
— Вашему шумному веселью приходит конец, — сказал лейб-медикус, сжимая кулаки.
С каким бы удовольствием он сейчас разбил бы в кровь «голштинскую рожу».
— Итак, сударь, вы полагаете, что нашему веселью приходит конец? — спросил наследник не своим, но лестоковским голосом, сиповатым от комического бешенства.
— Да, ваше высочество, полагаю. А что касается до вас, сударыня, — обернулся Лесток к Фике, — то, по моим сведениям, вам не остается ничего другого, как собирать вещи в обратную дорогу.
У Фике подкосились ноги.
Она сказала себе в мыслях: «Ах, Господи; вот к чему привела маму политическая деятельность!» И добавила по-русски, подражая императрице: «Дура!»
Лесток, не разжимая кулаков, вышел из кельи.
— Ну, каково, сестрица, разве я не предсказал, что сегодня тетушка подрумянит вашу маму? — весело проквакал жених, теряющий свою невесту. — Интересно все-таки знать, на ком же они меня в конце концов женят.
Почти всякий из нас, как самый хороший, так и дурной, при известии, что кого-то постигло несчастие, испытывает, помимо воли, чувство удовольствия. И, как это ни странно, но испытываем мы это гаденькое чувство даже тогда, когда несчастье случается с нашим хорошим знакомым, с другом, с родственником. Особенно же удивительно, что чувство это не исчезает даже в том случае, если несчастье, разразившееся над близким человеком, каким-то своим концом ударяет и нас по голове. Само собой разумеется, что мы давно научились, довольно прилично и по возможности быстро маскировать гаденькое чувство — видом огорченности.
Когда несчастье постигает не врага нашего, а доброго знакомого или друга, то обычно, вслед за маскировкой в огорченность, следует самое искреннее и глубокое огорчение.
Наследник сказал:
— Тсссс! Это шествует тетушка.
Фике, сидевшая на высоком монастырском подоконнике рядом с наследником, нежно прижалась к нему и склонила голову на его плечо.
Юноша взглянул с удивлением на троюродную сестрицу.
Вошла государыня с плохо намазанными бровями, красная и потная от криков, в которых поусердствовала. За ней следовала Иоганна-Елисавета, с глазами и носом, распухшими от слез; видимо, они щедро текли также из отверстий не столь поэтических.
Фике с первого взгляда поняла, что слова медикуса о дорожных чемоданах были сказаны не на ветер: глаза и нос цербстской княгини, распухшие от слез, свидетельствовали о буре и, по всей вероятности, о кораблекрушении.
«Судя по маминому жалкому виду, ей здорово попало», — подумала Фике, получая почти наслаждение от этой мысли.
В 1928 году в берлинском издательстве «Петрополис» вышел роман «Циники», публикация которого принесла Мариенгофу массу неприятностей и за который он был подвергнут травле. Роман отразил время первых послереволюционных лет, нэп с присущими времени социальными контрастами, противоречиями. В романе «Циники» все персонажи вымышленные, но внимательный читатель найдет аллюзии на современников автора.История одной любви. Роман-провокация. Экзотическая картина первых послереволюционных лет России.
Анатолий Борисович Мариенгоф (1897–1962), поэт, прозаик, драматург, мемуарист, был яркой фигурой литературной жизни России первой половины нашего столетия. Один из основателей поэтической группы имажинистов, оказавшей определенное влияние на развитие российской поэзии 10-20-х годов. Был связан тесной личной и творческой дружбой с Сергеем Есениным. Автор более десятка пьес, шедших в ведущих театрах страны, многочисленных стихотворных сборников, двух романов — «Циники» и «Екатерина» — и автобиографической трилогии.
Анатолий Мариенгоф (1897–1962) — поэт, прозаик, драматург, одна из ярких фигур российской литературной жизни первой половины столетия. Его мемуарная проза долгие годы оставалась неизвестной для читателя. Лишь в последнее десятилетие она стала издаваться, но лишь по частям, и никогда — в едином томе. А ведь он рассматривал три части своих воспоминаний («Роман без вранья», «Мой век, мои друзья и подруги» и «Это вам, потомки!») как единое целое и даже дал этой не состоявшейся при его жизни книге название — «Бессмертная трилогия».
В издание включены романы А. Б. Мариенгофа «Циники» и «Бритый человек». Впервые опубликованные за границей, в берлинском издательстве «Петрополис» («Циники» – в 1928 г., «Бритый человек» – в 1930 г.), в Советской России произведения Мариенгофа были признаны «антиобщественными». На долгие годы его имя «выпало» из литературного процесса. Возможность прочесть роман «Циники» открылась русским читателям лишь в 1988 году, «Бритый человек» впервые был издан в России в 1991-м. В 1991 году по мотивам романа «Циники» снял фильм Дмитрий Месхиев.
В этот сборник вошли наиболее известные мемуарные произведения Мариенгофа. «Роман без вранья», посвященный близкому другу писателя – Сергею Есенину, – развенчивает образ «поэта-хулигана», многие овеявшие его легенды и знакомит читателя с совершенно другим Есениным – не лишенным недостатков, но чутким, ранимым, душевно чистым человеком. «Мой век, мои друзья и подруги» – блестяще написанное повествование о литературном и артистическом мире конца Серебряного века и «бурных двадцатых», – эпохи, когда в России создавалось новое, модернистское искусство…
Анатолий Борисович Мариенгоф родился в семье служащего (в молодости родители были актерами), учился в Нижегородском дворянском институте Императора Александра II; в 1913 после смерти матери переехал в Пензу. Окончив в 1916 пензенскую гимназию, поступил на юридический факультет Московского университета, но вскоре был призван на военную службу и определен в Инженерно-строительную дружину Западного фронта, служил заведующим канцелярией. После Октябрьской революции вернулся в Пензу, в 1918 создал там группу имажинистов, выпускал журнал «Комедиант», принимал участвие в альманахе «Исход».
Герой Социалистического Труда, лауреат Государственной премии республики Серо Ханзадян в романе «Царица Армянская» повествует о древней Хайасе — Армении второго тысячелетия до н. э., об усилиях армянских правителей объединить разрозненные княжества в единое централизованное государство.
В книге Владимира Семенова «Кремлевские тайны» читателя ждут совершенно неожиданные факты нашей недавней истории. Автор предлагаемого произведения — мастер довольно редкой в Московском Кремле профессии; он — переплетчик. Через его руки прошли тысячи и тысячи документов и… секретов, фактов, тайн. Книга предназначена для самого широкого круга читателей, ведь в тайнах прошлого сокрыты секреты будущего.
В книгу входят исторические повести, посвященные героическим страницам отечественной истории начиная от подвигов князя Святослава и его верных дружинников до кануна Куликовской битвы.
Одна из повестей («Заложники»), вошедшая в новую книгу литовского прозаика Альгирдаса Поцюса, — историческая. В ней воссоздаются события конца XIV — начала XV веков, когда Западная Литва оказалась во власти ордена крестоносцев. В двух других повестях и рассказах осмысливаются проблемы послевоенной Литвы, сложной, неспокойной, а также литовской деревни 70-х годов.
Италия — не то, чем она кажется. Её новейшая история полна неожиданных загадок. Что Джузеппе Гарибальди делал в Таганроге? Какое отношение Бенито Муссолини имеет к расписанию поездов? Почему Сильвио Берлускони похож на пылесос? Сколько комиссаров Каттани было в реальности? И зачем дон Корлеоне пытался уронить Пизанскую башню? Трагикомический детектив, который написала сама жизнь. Книга, от которой невозможно отказаться.
«Юрий Владимирович Давыдов родился в 1924 году в Москве.Участник Великой Отечественной войны. Узник сталинских лагерей. Автор романов, повестей и очерков на исторические темы. Среди них — „Глухая пора листопада“, „Судьба Усольцева“, „Соломенная сторожка“ и др.Лауреат Государственной премии СССР (1987).» Содержание:Тайная лигаХранитель кожаных портфелейБорис Савинков, он же В. Ропшин, и другие.