Эхолот - [19]

После нескольких подобных встреч (но уже без Иннокентия) Валентин подписал договор. Кладоискатели оборудовали нескромную яхту (капитанской каюте позавидовал бы сам Блад, или Генри Морган какой-нибудь, или даже Синдбад-Мореход, – так старинно-стильно оформили), и наконец-то все вместе, вчетвером, не считая команды и двух девушек-кукол, отправились в большое кругосветное путешествие, отдав швартовы в Одессе.

В компании “новых бладов” Сомов увидел Карибское, Чёрное, Белое, Красное, Жёлтое, Оранжевое, Средиземное, Аравийское, Южно-Китайское и Японское моря, Индийский, Тихий, Северный Ледовитый и Атлантический океаны. Перечисляю в произвольном порядке, не хотелось бы давать здесь точный маршрут путешествия – это сковывает и уводит от главного.

Надо сказать, на борту океанской яхты в открытом море у Сомова не было и намека на банальную морскую болезнь, его значительно больше тошнило от того, что с ним происходило на суше в обычной повседневности жизни.

*

Постепенно Сомов узнавал новый мир и удивлялся живым именам его обитателей. Там жили карликовые, сетчатые и тёмные ангелы, расписные единороги, маленькие кошачьи и бамбуковые акулы со стальными шариками глаз, парусники и марлины, мавританские идолы и леопардовые груперы, восхитительные рыбы-бабочки, фиолетовые лунные тассомы, краснохвостые плоскоголовые сомы, огненные бычки с мягкими рожками, ежи-диадемы, карандашные ежи и коралловые креветки, раки-отшельники, крабы-декораторы с маскировочной губкой на панцирях, крохотные жучки с ярко-красными лапками и клешнями, бугристые мохноголовые собачки, живые мешочки голотуры волшебных расцветок, звёздчатые ехидны и стеклянные угри, лангусты цвета слоновой кости, спинороги и носороги. А морской карась напомнил Сомову о пресной воде. На глубине попадались наутилусы и аргонавты, а однажды у самого дна Иннокентий увидел скорпену – непонятную рыбу с грубым, почти человечьим лицом. Море манило совершенством, гармонией, чистотой и сказочной яркостью.

Кто бы мог подумать, что такое глупое и безрадостное предприятие, как поиск сокровищ, может принести столько счастливых мыслей и ощущений. И уж конечно, сокровища здесь совсем ни при чём. Хотя были и сокровища, были...

Видывал Сомов испанские галионы, набитые сундуками с золотом и серебром, галеры греческих пиратов Античности и странные египетские корабли с ещё более странными предметами культа. В бухте Виго наткнулся он на золото инков, описанное ещё Верном и частично сохранившееся после того, как Испания подняла его и положила в казну.

Высмотрев на дне что-нибудь ценное, Сомов указывал это место и туда опускались с аквалангами “блады”. Иннокентий внимательно наблюдал за их перемещениями и корректировал действия по рации.

Сомову не нужно было никакого освещения, чтобы видеть под водой и ему совсем не мешало, если вода оказывалась мутной. А вот водолазы на значительной глубине вынуждены были пользоваться мощными электрическими фонарями, которые порой неведомо отчего гасли, а потом снова загорались. Аквалангисты шарили по дну длинными конусами мутного света и, наткнувшись (с подсказки Сомова), после пушек и якорей, на какой-нибудь долгожданный ящик с пиастрами, песо или рупиями, превращались в осьминогов и принимались в этом ящике рыться, забыв обо всём на свете, даже о воздухе.

Иначе было на мелководье в Южных морях. Там кладоискатели разоряли плантации жемчуга. Копошились в пропитанной солнечным светом золотисто-голубой воде среди ярко-красных кораллов, сочно-зелёных водорослей, жёлтых, синих и фиолетовых рыбок-ангелов, клоунов, хирургов, кардиналов, а Сомов стоял на палубе большой белой яхты в цветастых шортах до колен и соломенной шляпе, щурился и улыбался, разглядывая пятнистые резиновые фигурки на дне. Не жизнь, а мультфильм.

Жемчужниц было много, но работа оказалась нелёгкой, да, к тому же, не слишком законной, и “блады” очень скоро вернулись к пиратским судам: там, если уж ящик отыщешь, так золота и камней нагребёшь побольше, чем на всей этой жемчужной поляне.

Оказавшись в Атлантическом океане, где мечтал побывать, Сомов стал очень внимателен; Валентин даже заподозрил, что Эхолота по-настоящему заинтересовало их новое занятие как таковое. Но напрасно надеялся Валентин, – покидал Иннокентий Атлантику расстроенным, несмотря на то, что вест-индские богатства и относительная близость “Титаника” от души порадовали компаньонов.

Неприятности в конце этой одиссеи вообще полюбили Иннокентия страстно. Однажды утром, в Мраморном море, Сомов стоял на носу яхты и был вперед и вглубь смотрящим. Затонувший самолет он заметил издалека.

Легли в дрейф. Сомов стал разглядывать подробности. Четырёхместный частный самолётик. Пилот сидел в кабине, уронив голову на штурвал, словно уснул, утомлённый перелётом.

Чуть в стороне Иннокентий увидел на дне девушку удивительной красоты. Она лежала лицом вверх, придавленная в нижней части тела чем-то тяжёлым. Утонула она, похоже было, недавно.

Глаза девушки были открыты, на лице блуждала улыбка, а длинные светлые волосы плавно колыхались, будто от лёгкого ветра. Не знаю, о чём тогда подумал Иннокентий, а мне, когда я вспоминаю этот эпизод путешествия Сомова (а вспоминаю я его, надо сказать, не так редко), приходят на ум отчаянные строки, которые я всё твержу и твержу про себя по-русски каждый раз чуть иначе: