Эхолот - [21]

В южных морях весело резвились стайки разноцветных, будто аквариумных рыбок, колючие живые шары старательно прикидывались растениями, а рыба-луна – маленьким небесным телом.

Мурены, барракуды и спруты, морские черепахи, кровожадные морские волки, большие медузы с розовыми и голубыми шляпками, похожими на ночные чепцы добрых тётушек, уютные ламантины, как в “Путешествиях с Национальным Географическим Обществом”, проплывали перед глазами Иннокентия.

Однажды, находясь с очередной экспедицией в Тихом океане и чувствуя особую зоркость, Сомов решил погрузиться с аквалангом.

Он ощутил, что буквально растворяется в воде, что ему мешают снаряжение и костюм; он стал значительно лучше видеть и даже услышал новые звуки; в конце концов, Иннокентий подумал, что вообще нет смысла возвращаться на сушу, лучше остаться жить среди ярких беззлобных рыбёшек, ласковых водорослей и хрупких кораллов, в этом чистом прозрачном кристалле, где у каждого свой ареал, и ни один карась не пытается стать левиафаном.

А потом он заглянул в Марианскую впадину. Вначале кроме тьмы не было ничего. Скоро изображение прояснилось и заставило Сомова содрогнуться – громадное, закованное в багровую, тускло светящуюся броню чешуи, многоглазое чудовище с венцом острых витых рогов на треугольной голове, тяжело копошилось в вечных сумерках дна, придавленное миллионами тонн воды.

После этого Сомов три дня болел и ещё неделю боялся заглядывать в воду. Постепенно он успокоился, и видение впадины стало казаться ему обыкновенным кошмаром, мгновенным сновидением, результатом переутомления. Впрочем, возможно, так это и было. Иннокентий тогда никому ничего не сказал.

Что ж, если не принимать во внимание некоторых тёмных деталей, в те месяцы, пожалуй, исполнилась сомовская мечта (не самая заветная, может быть, но тоже не менее важная) – его жизнь стала насыщенной и разнообразной. И она развивалась.

Заинтересовались Сомовым уёеные. Сначала океанологи. Они зазывали Иннокентия в экспедиции и были страшно довольны, пока Сомов не начал отвлекаться на какие-то незначительные с научной точки зрения предметы: ботинки, гниющие на дне, часы, очки, рамки от фотографий. Кроме того, скоро учёные устали от полной неосведомлённости Иннокентия в вопросах логии и графии океана, и решили, что проще для продолжения исследований справляться прежними обычными средствами.

Океанологов сменили британские ихтиологи, которые долго докучали мистеру Сомову просьбами поискать Лохнесское чудище. В конце концов, Иннокентий согласился и съездил на озеро.

В одном из укромных подводных гротов он обнаружил семейство плезиозавров с двумя маленькими детёнышами, именно плезиозавров, а не плиозавров (которые покрупнее), он потом смотрел в книге по палеонтологии Оксфордского издания; ещё Сомов видел в озере ихтиозавров, доисторических хищников с длинными зубастыми пастями и каких-то существ поменьше, которых не сумел опознать, таких он не видел ни в одной книге по палеонтологии.

Неплохо отдохнув в Шотландии, Иннокентий сообщил ихтиологам, что никаких чудовищ в озере нет.

Некоторое время Сомов помогал археологам, пытавшимся отыскать Атлантиду. Но Валентин быстро занял его другим, – считал, что поиски подводного старого хлама должны приносить деньги, а иначе смысла в них мало.

Потом феномен Иннокентия решили исследовать физиологи. Облепили его датчиками, плющили в барокамере, гипнотизировали и тестировали, не выявили никаких аномалий и патологий, удивлённо пожали плечами и успокоились, отнеся дар Сомова к области, им неподвластной и отпустив его восвояси..

Да, но, разумеется, в первую очередь Сомова заполучили военные (долги приходится отдавать). Для контрразведки Иннокентий искал в глубинах подводные лодки вероятного противника.

Один седой генерал, головастый, как кашалот, со шрамом, вертикально пересекающим бровь, отчего лицо имело трагикомическое выражение, часто беседовал с Иннокентием, называл его юношей и покровительственно похлопывал по плечу тяжёлой широкой ладонью.

Генерал предлагал Сомову стать кадровым офицером, и служить Родине в рядах каких-нибудь внутренних органов, или вернуться в подводники; обещал дать рекомендацию в Военно-Морскую Академию, а там, глядишь, можно будет устроиться в Главное Управление ВМФ, постепенно сделать карьеру, должность достойную получить – заместителя командующего по морским делам - ЗАМКОМПОМОРДЕ. Сомов колебался, а, примерив широченный генеральский китель, стал мягко, но упорно отказываться от заманчивого предложения.

На военных Иннокентию вообще не хотелось работать, тем более на разведку, это, дескать, всё равно, что заглядывать в чужой суп. Он пытался возмутиться, отказаться категорически, но ему дали понять (впрочем, весьма дружески), что он ничего не решает.

Обшарив с помощью нашего феномена мировой океан, военные засекли под водой около десятка секретных противничьих баз и множество субмарин на ходу, отыскали несколько затонувших атомных лодок и убедились, что реакторы в целости и сохранности, в отличие от экипажей и прочего. Установив надо всем этим жёсткий контроль, они взяли с Сомова подписку о неразглашении и пообещали обращаться ещё.