Эхо моей судьбы - [9]

А мавки весело смеялись,

Приняв беглянку в хоровод,

И с ночью пятничной прощались,

Скрываясь в толще чёрных вод…

«Отозвался на ласку дождя наш заброшенный сад…»

Отозвался на ласку дождя наш заброшенный сад,

Золотое вино одуванчиков радует травы…

Я уже не тоскую, рискнув оглянуться назад,

Всё равно не сыскать через мутный поток переправы.

Здесь полны небеса всепрощения, памятью лет

Движет чистая радость души вдалеке от сомнений,

И струится любовь, как негаданный бережный свет,

Но, как тень, ненароком его гасит мгла сожалений.

Подскажите-ка мне, где укрыться самой от себя,

Как найти равновесие между страстями и смыслом?

И не поздно ль теперь, невпопад над судьбою скорбя,

Вопрошать у рассудка, как сладить с тропою тернистой?

Всё так быстро прошло, из забвения выкован крест,

Словно якорь, он сердце больное над бездною держит…

Я не справлюсь одна с незнакомой мне святостью мест,

Где рассветный огонь над росистыми травами брезжит.

«Моя наперсница, советчица…»

Моя наперсница, советчица,

Моя подруга на года…

За всё лишь я одна — ответчица,

Поскольку ты — моя судьба.

С тобою было мне ни солоно,

Ни сладко, — муторно порой.

Но я с тобой делила поровну

Предельно чистый голос мой.

Жизнь пролетела, будто в сумерках,

Где разум вьётся светляком.

Кто были дороги, все умерли,

Меня оставив на потом.

Уйду и я дорогой дальнею,

Забрав судьбу свою с собой…

Пусть будет волею прощальною,

Твоей последней ворожбой,

Судьба, забвение бесслёзное

Вот этих чуждых мне полей,

Куда я с ветреными грёзами,

Вторгалась, вольницы пьяней.

И, у чужбины слепо вымолив

Счастливых лет недолгий счёт,

Тебе скажу я, тихо вымолвив:

«Не всем с судьбою так везёт!»

«Художнику неба иной не назначен приют…»

Художнику неба иной не назначен приют.

Певцу, что на клиросе славит Спасителя — тоже.

В пустыне души голоса не осанну поют,

А лишь темноту волчьим воем нещадно тревожат.

Давно человечество бесится, сходит с ума,

Содом и Гоморра свои поменяли названья.

В предзимье живём, скоро-скоро наступит зима,

Не смогут спасти ни казна, ни знакомства, ни званья.

А кто-то надеется вечную жизнь на Земле

Обрящить, вкушая на золоте, политом кровью…

Нет денег у Бога, но яства на Божьем столе

Гостям приготовлены Им с неподкупной любовью.

Вновь жадность торопит кого-то на подлую брань —

Детей убивать и беременных женщин бесчестить…

История вспомнит с проклятьями, в ад эту рвань

Потащит нечистый, взыскуя им огненной мести!

Пусть радость кровавая светит в глазах палачей,

Недолог их век и позорна их ложная слава.

Никто не прочтёт им акафистов, пламя свечей

Не будет светить им, — поглотит их адова лава.

Нельзя сговориться с чертями, крестясь образам.

Служить разом двум господам на Земле невозможно.

Ведь сказано было недаром Творцом «Аз Воздам!»,

Свершится Его обещанье для всех непреложно.

Надейтесь и плачьте, у малых надежда одна —

Лишь Бог-Вседержитель их примет, омыв от печалей…

Живые, завидуйте мертвым, геенна видна,

На Суд нас деяния наши земные призвали!

«День стеклянно целит очи…»

День стеклянно целит очи

В ненадёжный горизонт,

Где дожди с утра хлопочут

И струят небесный пот.

Ветер бесится и свищет.

Он разбойничает всласть,

Злато листьев жадно ищет,

Силясь осень обокрасть.

Клонят маленькие долу

Ветки-саженцы главы,

И распахивают полы

Купы ржавые травы.

Блеск, сумятица, тревога,

И печалям нет конца…

Вьётся горная дорога

Сканью Божьего венца.

«Своевольничает май, сыплет красками…»

Своевольничает май, сыплет красками,

А выходит на заре, петушится днесь.

То анютиными вдаль смотрит глазками,

То напоит допьяна, аж зайдётся весь.

Ароматами собьёт мысли строгие

И настроит на хвальбу, да на шалости…

Окорачивать его брались многие,

Только он над ними плачет от жалости.

Не звенится без него ни соловушке,

Ни овсянке в плавунах не щебечется.

А гостюет он до лета на солнышке,

До июня всё хохочет, да мечется.

С ветерком давай скакать, лепестки ронять,

В аистиные гнездовья заглядывать…

Не дано ему про нас, про людей прознать,

Как мы можем на столетья загадывать.

Для него прекрасен день каждой малостью,

Расцветёт цветок, иль лист заколышется.

Холода он забывает за давностью,

А за данностью он мчит, не надышится.

«Когда в саду цветок благоуханный…»

Когда в саду цветок благоуханный

Я вижу, наклонённый от росы,

В душе моей, задумчивой и странной,

Идут назад старинные часы.

Мне кажется, что всё ещё возможно:

Любовь, надежда, трепет и полёт…

Но, сбив цветок рукой неосторожной,

Я вновь на мысли налагаю лёд.

Моих сомнений долго длился морок,

Меня к иному берегу неся,

Где мне навряд ли кто-то станет дорог,

В мою печаль ворвавшись, не спрося.

И пусть цветёт средь мая сад, нежнее

Летящих вдаль пуховых облаков,

Я сердце примирить своё сумею

С неспешной мирной поступью годов.

Есть время для любви и для раздумья,

Моей душе пора узнать покой…

Когда дорогой старости бреду я,

Цветы надежды вянут под рукой…

«Белых ангельских роз аромат невесом…»

Белых ангельских роз аромат невесом,

Над прозрачным, чуть розовым, дымом

Молодых лепестков он витает, как сон, —

Дух волшебный и непостижимый.

Утро майское, звуками тронув эол,

В соловьиных купается трелях,

И горит золотой на востоке престол,

И качается ветер на елях.

Гор очерчены профили синей канвой,

И туманятся нивы под ними…