Ехали цыгане... - [68]
В а с я. Перестань! Слушать тебя тошно! Не приходи.
Р а н и ц а. Почему? Я себя могу показать, я приду. Так и вы покажите.
В а с я. Не могу.
Р а н и ц а. Хозяйничать на складе да не отколоть левачка?.. Квартирка у вас — дай боже! Извините, не по зарплате.
В а с я. Не будь гадиной! А то я тебе такую залеплю!
Р а н и ц а. Ха! Это вы можете…
У самовара возникает песня. Поют Сапо, Феня, Кузя и Хада. На фоне песни происходит дальнейший разговор Васи и Раницы.
(Походила как тигрица взад-вперед, подошла к Васе.) Черт с вами!.. Не надо мне ни вас, ни, извините, покрышек! (Хочет уйти.)
В а с я (схватил ее за руку). Слушай, ты, Кармен-семьдесят восемь, чего ты добиваешься?..
Р а н и ц а (подбоченилась). Знать, с кем ты! Со мной или со складом? За какую цену ты меня взять хочешь?.. Извините, дошло до вас?
В а с я. Хорошо, я достану. Придешь?..
Р а н и ц а. Когда достанете?
В а с я. Завтра.
Р а н и ц а. Завтра и приду.
В а с я (схватил Раницу за плечи). Какая ты все-таки тварь!..
Р а н и ц а. Я вам сказала: с мелочью я жить, извините, не буду! (Пошла в палатку.)
Вася стоит в мрачном раздумье.
К у з я (подслушал часть разговора. Осмотревшись, быстро подошел к Васе). Остерегись! «Москвич», покрышки — все муть! Увязнешь как муха в липучке. (Толкает Васю в спину.) Ступай… Отойди от греха.
В а с я. Обожди, дядя Кузя. Дай мне опомниться.
Появился М и ш к а.
М и ш к а (высоко поднял кепочку, улыбается). Добрыдень, ромалэ!
Х а д а (крестится). Сгинь, сгинь, сатана!..
С а п о. Чтоб я пропал, Мишка!.. (Бросается, обнимает.)
Хада и Феня здороваются с Мишкой.
В а с я (Кузе). Кто это?
К у з я. Муж Раницы. Нерасписанный. (Торопливо подошел к палатке Раницы.) Эй, барыня, встречай гостя! Мишка.
Р а н и ц а, не торопясь, вышла из палатки.
М и ш к а (Ранице). Ну, здравствуй. (Поцеловал в щеку, похлопал по плечу.) Все такая же.
Р а н и ц а. Не меняемся.
М и ш к а (взглянул на Васю, на Раницу). Не меняешься…
Ф е н я. Что ж ты, цыганка, вынь из загашника «Юбилейный», поднеси с песней молодцу, поклонись в ножки. (Запела.)
М и ш к а. Ни, ни! Феня, хватит!..
С а п о. Со свиданьицем! Раница, открой бутылочку! Сухой разговор глотку дерет.
М и ш к а. Ни, ни! Разговор у меня… особый, не за стопкой. (Кивнул в сторону Васи.)
С а п о. Цыган. Свой.
Л ю б а. Дядя Миша, этот Вася — строитель. Он один все те дома построил!
М и ш к а (кинул взгляд на Раницу). «Строил»… А теперь пристроился. (Кивнул на Раницу, подошел ближе к Васе.) Так?!
В а с я. Давай, морэ, без штучек.
М и ш к а. Ого, цыган серьезный! Как волк смотрит. В колонии я за такой взгляд щелчком с ног сбивал.
В а с я. Что ты ко мне вяжешься? Ты ж ничего не знаешь.
М и ш к а. Я — ее знаю. Она даром плечом не поведет. Отойди на сто шагов!
Вася стоит спокойно.
Отойди, говорю!.. Мне со своими перекинуться надо.
Р а н и ц а (Васе). Не торчи. Не мозоль глаза!
Вася отошел.
С а п о (Мишке). Зря ты… Цыган нужный. Покрышки тебе…
М и ш к а. Какие покрышки?..
С а п о. Те, что в письме просил.
М и ш к а. А-а-а… Это когда было! А сейчас, умоляю, не впутывайте меня ни в какие письма, ни в покрышки!..
Х а д а. Обалдел!
М и ш к а. Обалдеешь! Я с трудом от всего этого оторвался. И ни о чем слышать не хочу… Пойми, Кузя, я свое отстрадал! Вкалывал, как электровоз! Хотел срок скостить. Люди стали меня в пример ставить. Тут хорошо скажут, там скажут… Ко мне — уважение! (Всем.) Понимаете? Уважение! А недавно иду мимо доски Почета — гляжу, я, Михал Михалыч, у машины стою… «Отличник-водитель»! Вот они, корочки! Второй разряд! Это как?!
Хада, Феня, Сапо молча отошли в разные стороны от Мишки.
Я приехал с хозяином в командировку… Через полчаса укатываю, забежал перед вами расколоться. (Ранице.) Вообще-то перед одной тобой. Честно говоря, мы как гири на шее — тянем друг друга вниз. Поверишь, я от тебя в колонии, как в доме отдыха, отдыхал. Теперь — крест!.. «С улыбкой нежною роман закончен наш» — и вот тебе твои золотые часы, перстень — кладу у ног. Чтоб без обиды!
Р а н и ц а. Подари своей там…
М и ш к а. Ни-ни, что твое, то твое.
Р а н и ц а. Обзавелся?
М и ш к а. Так получилось… Хорошая женщина. Женился. Жду сына, Михал Михалыча. Вот и вся моя душевная информация.
Р а н и ц а. Может, и я была бы хорошей при другом муже.
М и ш к а. Не будем считаться.
Р а н и ц а. «Считаться»? Я — рада. Год назад за такие, извините, комплименты я бы пырнула на память. А сейчас плясать хочется.
М и ш к а. Ну, ну, пляши.
Ф е н я (во время разговора залезла в палатку, вышла из нее с бутылкой портвейна и стаканом, подошла к Мишке). Ну?! Кто ты теперь у нас? Сват? Брат? Муж — объелся груш?..
М и ш к а. Приложилась, Фенечка?
Ф е н я (посмотрела на свет бутылку, понюхала стакан). Ты теперь для нашего культурного обчества — человек-анфибия! Айда, ныряй глубже к моржам!..
М и ш к а (смеется). Вот клоун!
Ф е н я (зашипела). На кого ты мою сестру…
Р а н и ц а (схватила Феню за глотку). Не смей!.. Задушу!..
Сапо уволок Феню в палатку.
Ф е н я (поет). «Дорогой длинною…»
Вася подошел к Ранице.
Р а н и ц а. Вася! Пройдемся по бережку, захватим с собой «Юбилейного»!
В а с я. Раница…
Р а н и ц а. Теперь я — вольная!.. Могу что хочешь! Идем! Боишься его?.. Он же ручной! Прикажи — сапоги тебе лизать будет.