Ехали цыгане... - [27]

М о р к а. Нет, не возьму.

Н ю р к а. Что за глупая?! Материал взяла, глазом не моргнула!

М о р э. Не равняй, Нюрка, гитару со свистулькой!

Н ю р к а. Нэ, давай, мой отец, поторгуемся!

М о р э. Материал тебе гроша не стоит…

Н ю р к а. А ты откуда знаешь?

М о р э. Авэла, Нюрка! Мы все друг друга наизусть знаем. Яшке ночку потемней — и товар будет. А на серьги ты сама тратишься.

Н ю р к а. Дэвла, пожалел мой карман.

Я ш к а (отстраняя Нюрку). Постой, Морэ. Если уж ты стал при всех исповедоваться, так давай будем и причащаться.

М о р э. Мишто! И я хочу, Яков, тебя на ясную дорогу вывести, чтобы ты не бродил за нами в тумане.

Я ш к а. Ну, говори.

М о р э. Скажи людям, за что твоя сестра дарит серьги Морке?

Я ш к а. За пляску.

М о р э. Перестань! Нюрка сама лучше Морки пляшет. И поете вы не хуже ее.

Г е н а л и. Эге! Прижал, Морэ, Яшку к стенке!

Я ш к а. У стенки легче драться, сзади никто не ударит. (Морэ.) Нравится мне Морка, вот и дарю.

М о р э. Вот теперь я слышу, на какой струне ты играть стал. Сватать будешь ее?

Я ш к а. А если не буду?!

М о р э. Тогда не траться зря на нее.

Я ш к а. А вдруг посватаюсь?!

М о р э. Извини, брат, сватов не приму.

Я ш к а. Ха! Будь я проклят!

М о р э. Не в первый раз тебе говорю, не попадешь ты в нашу музыку. Не тот голос ведешь.

Н ю р к а. Убей меня солдаты! Чем же Яшка плох?!

М о р э. Хорош виноград, да в щи не годится. Морка за тебя не пойдет.

Я ш к а (взглянул на Морку). Правда?!

М о р к а. Отец сказал… (Отвернулась, ушла.)

Я ш к а. Мишто. (Всем.) Люди добрые, что же мне делать теперь?! Хотел хомут на себя надеть — не дали. Пойти утопиться в кружке вина?.. Или на паутине повеситься?! А может, спеть, сплясать с радости?!

Р ы б а к и. Вот это дело!

Яшка запел.

Нюрка подхватила песню.

Дуэт Нюрки и Яшки.

Н и к и т а. Крепко поют.

И л ь я. И песня хороша!

Я ш к а. Песня как стокрылая птица летит, и мы против нее — мелюзга! (Обнял Нюрку.) Прав Морэ. Плохие мы люди с тобой!

Д е д. Не, сынок, плохие люди так не поют.

Я ш к а. Слышали?! Ну, спасибо, дедок! (Подошел, обнял деда, поцеловал в голову.) Нюрка, спляши. (Запел плясовую.)

Пляска Нюрки.

Пляска Нюрки и Яшки.

М о р к а (подошла с материалом к Яшке, бросила под ноги). Возьми!

Я ш к а. Подними, пока я руки из кармана не вынул!

М о р к а. Не возьмешь — выброшу.

Я ш к а. Подними — не то я такое здесь натворю… (Толкнул Морку грудью.) Ну?!

Генали, Егор и дед подошли к Яшке.

М о р к а. Какой ты стал колючий! Как ерш.

Я ш к а. Чтобы в руки боялись взять.

Е г о р (Яшке). Брось, Яшка! Пойдем за стол. Не связывайся с девчонкой.

Я ш к а. Нужна она мне — муха!

М о р к а. Я не муха — оса! Сама жалить умею.

Я ш к а. Ужалишь — умрешь.

Морка повернулась, ушла.

Будь я трижды распроклят! Морэ! Подхлестнули вы меня с дочкой!… А я конь необъезженный! Кнута на себе не терплю! Закушу удила, понесу! Держитесь тогда! Не вывалитесь в грязь!

М о р к а. Мы и в грязи блестеть будем!

Я ш к а. Посмотрим! Толстяк, подсчитай. Потом скажешь мне.

Т о л с т я к. Якши. Сочтемся.

Я ш к а. Старина, где ночевать будешь?

Д е д. У нашего Еремы под каждым кустом хоромы.

Я ш к а (Толстяку). Оставь деда в кабачке. Прикинь с меня за ночлег. Нюрка, пошли. Увидимся, братцы!

Г о л о с а. Будь здоров!

После их ухода все притихли.

Е г о р. Так оно и было…

Р а д у к а н. Нет, рыбачки, только еще будет. Яшка закусил удила! Теперь понесет!..

Д е д. Бог даст, обойдется.

Цыгане разошлись по углам — скрылись.

Е г о р. Пошли, рыбачки, малым ходом.

Г е н а л и. Поднимай паруса!

Рыбаки запели «Закипела в море пена».

Медленно поднимаясь по лестнице, уходят.

Н и к и т а (уходя). Старина, здесь заночуешь?

Д е д. Король повелел.

Н и к и т а. Ну, ну. (Ушел.)

И л ь я (задержался у стола, возле деда). Так ты, батя… грешник?

Д е д. Я-то?!

И л ь я. Ты-то.

Д е д. Все, голубь, грешат.

И л ь я. Много… нагрешил?..

Д е д. Я-то?..

И л ь я. Ты-то. Неспроста ведь здесь, в кабачке, вынырнул?..

Д е д, Да я и сам-то вобче не пойму, как тут очутился…

И л ь я. Ну?! Не поймешь?

Д е д. Не… рассказать… так смехота одна… Прошлым летом, значит, жил у меня в сеновальнике… постоялец… Как уже оно получилось — не знаю!.. Но обучил он меня грамоте… Прознали мужички и чуть что всем, значит, обчеством ко мне!.. Наперед меня выставляют — министером!..

И л ь я. Вот беда!..

Д е д. Сижу как-то вечером, глядь, объявился урядник!.. И давай допытываться: «Это к чему же ты на старости лет читать обучился?! В министеры лезешь?!»

И л ь я. Забеспокоился…

Д е д. Потом вынул какую-то книжицу: «Тут, кажет, у меня все нелюди вписаны… Супостаты!.. Вот я и тебя присобачу».

И л ь я. И присобачил?..

Д е д. Вмиг!.. А как пришла заваруха, каратели в волость понаехали, мужички меня спроваживать стали: «Давай, министер, лататы! Не то по Владимирке пойдешь!» От я лапти салом смазал и — на богомолье!..

И л ь я. Долго грехи отмаливать будешь?

Д е д. Пока облегчение не выйдет… Народ, бает, вот-вот…

И л ь я. Царева манифеста ждешь?

Д е д. Все, служивый, ждут…

Появился  Е в с т и г н е й  Р о м а н о в и ч.

П о л о в о й. Околоточный, Евстигней Романыч пришли-с!

И л ь я (деду). Ну… жди… (Поднимается по лестнице.)

Околоточный стоит на лестнице, смотрит на Илью.