Ехал Грека - [8]

– Неужели нет способа?

Нож в пальцах дрогнул. Длинная стружка, свесившись до пола, качнулась змеей. Перевернутый, готовый ужалить знак вопроса. Грека замер, словно прислушиваясь к чему-то, взгляд слепо блуждал по двору. Егору почудился рев и грозный рокот падающей воды.

– Есть. – Голос скрипнул несмазанным колесом. – Забудь об этом. Я спрячу тебя.

Подавшись вперед, Егор выдавил:

– Сколько. Ты. Выдержишь?

– Дня два. Или три.

– И что потом?!

– Догадайся.

Губы корчились перерубленным дождевым червем. Только губы. Лицо застыло маской.

– Что за способ? – с нажимом произнес Егор.

– Скверный способ, – помолчав, ответил Грека. – Сдохнуть и то лучше. Правда, может выгореть.

– Если я… – Егор запнулся, – умру, они придут к тебе. В мой сон.

– Не придут.

– Уверен?

Грека устало смотрел на Егора, так отец смотрит на капризного ребенка. Кого ты пугаешь? – читалось в глазах. Меня? Шантажируешь? Чем? Вздохнув тяжелее прежнего, отложил вырезанную из чурки вещицу – она до боли напоминала маленькое весло, вторая чурка дожидалась рядом.

– Вдруг выгорит? – прошептал Егор.

Грека покачал головой. В черных с проседью волосах запутались мелкие стружки.

– Ты в детстве на ромашке гадал? Обрываешь лепестки – да, нет. Получится, не получится. Лотерея.

«Придут к тебе охотники или нет», – хотел съязвить Егор, но вместо этого пробормотал:

– Что ж вы все такие…

– Сволочи? – подсказал Грека.

– Хуже.

Егор рывком поднялся, шагнул к калитке в воротах.

– Стой, – окликнули сзади.

Он взялся за щеколду. Потом обернулся.

– Спасибо, что приютил. За помощь спасибо. Жаль, что так вышло. Затруднять тебя не буду, в ноги падать – тоже. Долг? Считай, отработал. Как-нибудь справлюсь. Сам. К тебе, надеюсь, не явятся. Это уж совсем несправедливо.

– Ты бы согласился? – спросил Грека. Его левое веко слегка дрожало, и в такт этим подергиваниям далеко, на самом краю сознания шумели под ветром рыжие камыши. Чш-ш-ш – ветер. Холодок в затылке, скрип уключин. Сырость, плеск; забвение.

– Я… – Егор посмотрел на руки. – Помогу. Я учился, умею.

– С лодкой управляться? А если перевернемся? Если вплавь? Там, братец, такие караси-юраси. Цапнут – и с концами.

Егор криво усмехнулся.

– Откуда про Юрася знаешь? Про то, что плавать назло выучился?

Грека недоуменно взглянул на него и вдруг засмеялся:

– Упрямый. Люблю упрямцев! Ладно, айда тренироваться, а то с непривычки запястья повредишь.

В лодке было тесно; заваленное рыбой дно не прощупывалось. От запаха мутило. Воняло не просто рыбой – какой-то тухлятиной, и Егор с трудом сдерживал рвоту. Он и Грека гребли по очереди. Лодку сносило течением, и они работали веслами изо всех сил, натирая кровавые мозоли на ладонях.

Река грозно шумела на перекатах. Вода бурлила, с весел срывались клочья пены, а за кормой противно хлюпало и чавкало. Позади космами стлался туман, мелькали огни и звучал далекий охотничий рог.

Сверху, из-за края туч, тускло светил месяц.

– Главное, на стремнину выйти, – перекрикивая грохот волн, орал Грека. – А потом выгребать скорее. И чтоб бок, бок чтоб не подставлялся! И весла чтоб не обломились. Иначе звездец. Там, знаешь, водопад есть. Охрененный, я тебе скажу, водопад! Глубокий! Рушится в тартарары. Прямиком, значит, в Тартар. Самое то для неупокоенных. Оттуда даже титанам не выбраться. Ты, главное, греби! Греби, чтоб им всем пусто было!

И Егор греб.

Греб, срывая ногти на пальцах и страшно, безумно, радостно хохоча.