Егорка - [23]
Вечером море густо пахнет прелыми водорослями и рыбой. Вечером хорошо посидеть у моря, поглядеть, как свободно и доверчиво катит оно зелёные волны к берегу, подумать о чём-нибудь таком же свободном, прекрасном и необъятном.
Человеку у моря всегда хорошо.
Вот пришёл с моря пароход, загремел якорной цепью, прошипел паром, прогудел басистой сиреной:
«Спа-а-а-ать хо-о-очу-у-у!»
Пятнистый краб — наверно, драчун, потому что одна клешня была у него оторвана напрочь — выполз на скользкий, гладкий камень. Злыми и смешными своими глазками — они у него держались, как на палочке, — краб посмотрел на мир, как будто сказал:
«Думаете, я боюсь чего? А ну выходи любой на левую один на один!»
Но тут Клюев бросил в море спичку, и она пшикнула. Краб боком-боком улизнул в море, и уж нельзя было отличить его от камня, хоть в микроскоп смотри.
Отдыхало море, отдыхали и люди. Подводники вышли на мол покурить, вспомнить прошедший трудный день, спеть песню, послушать двухрядку Клюева.
Отдыхали и корабли. Спасательное судно, величавый «Казбек» с удовольствием смотрел на свою большую стальную семью: подводные лодки пришвартовались по обоим его бортам.
Грозные орудия их были закрыты чехлами заботливой краснофлотской рукой. Боевые флаги шептались на лёгком ветерке. По гулким железным палубам шагали вахтенные с наганами у поясов.
В этот тихий вечер с Егоркиной лапы сняли повязку, и Клюев вывел его знакомиться с Иваном Кузьмичом и с Фордиком.
Медная пряжка на животе медвежонка сияла золотом. Егорка поздоровался с подводниками, приложив лапу к голове, и улёгся у ног Клюева.
Подводники стали хвалить медвежонка. Клюев сказал:
— Что ж вы, братцы, просто так хвалите?
Подводники принялись хвалить Егорку не просто так, а с сахаром и конфетами.
Прибежал с камбуза и Между Прочим. Он принёс такую горячую говяжью кость, что еле держал её в руке.
— Вот, между прочим, — сказал Между Прочим, — гостинец так гостинец! С пылу, с жару. Есть что покушать, есть чем поиграть! Кушай, Егорка!
— Что ты, товарищ Остапенко, даёшь малому медвежонку гостинец, которого и лев не разгрызёт, да ещё горячий, как раскалённое железо!
— Так я ж хотел как лучше, — смутился кок, — погорячей — повкусней!
— Лучше будет вот как, — усмехнулся Клюев и подал Егорке кусочек чего-то похожего на деревянную плиточку.
Егорка фыркнул было, потом нехотя пожевал и вдруг, забыв всякие приличия, так зачавкал, как чавкает молодой поросёнок, когда его первый раз подпустят к корыту с тюрей. Потом облизнулся, поднялся на лапы и стал просить добавки. Шоколад оказался вкуснее муравьев.
«Что ж, подводники — они тоже ничего!» — наверно, подумал медвежонок, уписывая шоколад.
Вдруг он обернулся и оскалил зубы. Шерсть у него встала дыбом и в глазах зажглись зелёные огоньки.
К подводникам, поджимая то одну, то другую тоненькую ножку, приближался Фордик.
В один миг припомнилась медвежонку собачья обида. Все зажившие царапины сразу заныли.
Не успел Клюев поймать Егорку за ремень, как медвежонок бросился на Фордика и погнал его к молу.
— Егорка, стоять смирно! — крикнул Клюев.
Но было уже поздно: Фордик разлетелся на своих ножках по каменному молу и сорвался вниз. Подняв лапу, Егорка смотрел на плывущего Фордика и негодующе рычал.
Фордик плыл, пофыркивая и подгребая к берегу. Вдруг он заскулил претоненьким, жалостным голоском и стал тонуть. Краб единственной своей клешнёй вцепился Фордику в ногу и тянул его в море.
Краснофлотцы с «Акулы» спустились к камням и вытащили дрожащего Фордика. Краб болтался на ноге собачки. Еле его подводники отцепили.
Очень рассердились краснофлотцы с «Акулы» за своего Фордика и подступили к Клюеву:
— Что ж это ты, дорогой товарищ, какого-то кашалота завёл? Из-за него порядочной собачке и погулять одной невозможно.
Клюев закурил свою трубочку с крышечкой, чтоб ветер табак не выдувал, и усмехнулся:
— Какая же она порядочная? Так себе, шарикоподшипник какой-то. Вертится, крутится…
— Ах, так? — обиделись краснофлотцы с «Акулы». — А у твоего кашалота только и всего, что пряжка на пузе блестит!
— Как так? — обиделся и Клюев. — Он под козырёк умеет!
— Это уж видели.
— Он команду «вольно» выполняет!
— А это неправда!
Клюев сунул Егорке в пасть кусок шоколада и приказал:
— Смирно!
Егорка взял под козырёк.
Клюев скомандовал:
— Вольно!
Егорка послушно опустил лапу, сел на мол и вдруг заворчал.
На другом краю мола стоял мрачный Иван Кузьмич.
Козёл медленно приближался, собираясь сбросить рогами в море это косматое незнакомое существо, которое явилось на базу без всякого пропуска.
С любопытством следили подводники, что произойдёт дальше.
Егорка сердито обернулся и, недолго готовясь, нанёс Ивану Кузьмичу крепкий удар лапой. Козёл не удержался и плюхнулся в море.
Поднялся фонтан брызг, и Иван Кузьмич пошёл на морское дно щипать капустку.
Еле вытащили его подводники за рога и за копыта. И все так хохотали, что тащили недружно, и козёл успел вдоволь наглотаться морской водички.
Стал он на молу, хлопает глазами с белыми ресницами и ничего не может понять.
— Да, — сказали подводники Клюеву, — прав ты! Умнее Егорки на свете зверя нет. Признаём медвежонка подводником!
