Егорка - [22]
Егорка стоял на табуретке смирно и просительно глядел на фельдшера умными коричневыми глазами. Фельдшер вздохнул:
— Ну, пропадай моя телега, все четыре колеса! Приступаю к осмотру пострадавшего. Только держите его крепче за все ноги, руки и хвосты.
Фельдшер нашёл первую царапину и, закрыв глаза, вылил на неё крепкий йод.
Егорка задрожал мелкой дрожью, но стерпел.
А в это время на камбузе подводной базы кок Остапенко приготавливал к ужину рыбу. Он работал, напевая себе под нос и любовно поглядывая на свою скрипку. Кок только что вернулся с концерта московского скрипача, и музыкальное его сердце было полно прекрасными мотивами. Кок тоже хотел было взяться за смычок, но взялся за нож. Остапенко сначала был коком, а потом уж музыкантом.
Но он никак не мог отделаться от одного мотива, неосторожно махнул ножом и ударил себя по пальцу.
Хлынула кровь. Зажав палец фартуком, кок побежал к фельдшеру.
Когда кок явился в лазарет, фельдшер уже кончил перевязку. Некоторые раны оказались пустячными и были смазаны йодом, а две лапы и голову пришлось перевязать.
Егорка терпеливо выдержал всё, он лишь жался к Клюеву, тихонько повизгивал, и в глазах у него было мокро.
Но, как только в лазарет вбежал в своём поварском одеянии кок Остапенко, Егорка опрометью соскочил с табуретки и, ковыляя на трёх лапах, бросился на опешившего кока.
Боясь дохнуть и сказать слово, Остапенко, закусив губу, не без опасения смотрел на медвежонка. Тот ходил вокруг кока, работая носом и урча всё громче и громче.
— Скажите, пожалуйста, — пролепетал кок, — скажите, пожалуйста, товарищ фельдшер, или вы, товарищ Клюев, что этому товарищу медведю… Тьфу! Одним словом, что от меня косолапому нужно? Я, между прочим…
— А вы уж не земляк ли будете медвежонку, товарищ Остапенко? — фыркнул фельдшер. — Он Архангельского района, а вы какого?
Тут Егорка вдруг радостно заурчал и навалился на кока.
— Ой! — вскричал кок. — Я, между прочим… я, между прочим…
Но Егорка уже оставил кока и никакими районами не интересовался. Мотая головой, словно досадуя на себя, он отошёл от Остапенко и лёг в уголок спиной к людям.
Фельдшер рассказывал потом, что Егорка при этом так горестно вздохнул, как может вздохнуть только человек.
И никто из подводников не мог, конечно, знать, что фельдшер был почти прав. Егорка принял кока Остапенко за кока Наливайко и понял, что ошибся.
Зато с этой минуты Остапенко получил от подводников новую фамилию: Между Прочим.
Жили-были
На подводной базе жили-были мудрый козёл Иван Кузьмич и учёная собачка Фордик.
Фордик был на воспитании у команды подводной лодки «Акула», а козёл — гордый, самостоятельный зверь — ничьему воспитанию не поддавался.
Тогда и Фордик сбежал от воспитателей и связался с козлом неразрывной дружбой.
У козла была красивая борода, но потом её сбрили, и, наверно, поэтому он был всегда в мрачном и подозрительном настроении.
Бороду козлу Между Прочим брил каждый выходной день. Брил и приговаривал:
— У нас на флоте небритому да лохматому жить не положено. Вас бритва не беспокоит, Иван Кузьмич?
Для особого шика и чтобы все знали, что это подводный козёл, рога и копыта Ивану Кузьмичу красили ярко-зелёной краской.
Неразговорчивым, цветистым и бритым ходил козёл по базе и наблюдал за порядком. Фордик семенил рядом и лаял на ворон — тоже, наверно, для порядка.
Секунда в секунду по обеденному сигналу козёл и Фордик являлись к столовой. Они знали, что даром им полакомиться не придётся, что для этого нужно поработать.
Иван Кузьмич, поднявшись на задние ноги, начинал блеять и крутиться на одном месте. Это означало, что он танцует польку «Прощай, бабушка».
Фордик тоже становился в позу и готов был сдать любые испытания по арифметике.
— Фордик! — кричали ему краснофлотцы из столовой. — Сколько тебе дать кусочков мяса? Один или лучше три?
И Фордик отчётливо лаял три раза.
Однажды Фордик пропал. Иван Кузьмич ходил по базе, заглядывал в глаза людям и блеял:
«Где-е-е?»
Фордик не появился и к вечеру. Тогда Иван Кузьмич, отказавшись от ужина, упёрся в стенку рогами и простоял так до утра.
Утром Фордик нашёлся. Краснофлотцы «Акулы» брали его с собой в море. Фордик погружался на дно.
Но в море он скулил и, поджимая тоненькие лапки, плакал по-собачьи.
Лишь только «Акула» стала приближаться к базе, Фордик не вытерпел, спрыгнул в воду и поплыл к молу самостоятельно.
Нежный, хлипкий и трусливый Фордик испугался морских просторов, глубокого моря и рёва дизелей подводного корабля. Слабеньким и трусливым на подводном флоте делать нечего.
Иван Кузьмич очень обрадовался Фордику и, хотя до обеда было ещё далеко, принялся танцевать польку.
Потом козёл и Фордик залезли под старую шлюпку, и там Фордик, наверно, рассказывал козлу о море.
Ивана Кузьмича на лодку не брали. Попроситься же самому козлу не позволяла его гордость, а то бы пощипал Иван Кузьмич капустку на морском дне…
Впрочем, Ивану Кузьмичу и на берегу было немало хлопот. Козёл любил стоять у ворот около часового и следить, чтобы посторонние люди не проходили на базу без пропуска.
Вот с какими мудрецами должен был встретиться Егорка!
Шоколад вкуснее муравьёв
