Егор Гайдар - [58]

Среди советских философов Фролов (а он окончил философский факультет МГУ в 1953 году) выделялся тем, что посвятил много статей и сил защите генетики. В 60-е годы написал целый цикл статей в защиту советских генетиков, а в 1971 году выпустил книгу — «Генетика и диалектика», где на помощь наследникам Вавилова призвал «тяжелую артиллерию» — Маркса, Энгельса, Ленина. Недаром об этой книге высоко отзывался П. Л. Капица. Возможно, перед наукой в целом у Фролова был целый ряд каких-то других грехов, но часть из них он отмолил хотя бы одним этим поступком. В 1968–1977 годах журнал «Вопросы философии», где он был главным редактором, занял особое место в ряду академических изданий — достаточно сказать, что его сотрудниками были Мераб Мамардашвили и Владимир Кормер. Фролов не боялся приглашать в редакцию этих, прямо скажем, необычных для «идеологического» издания людей, практически изгоев.

Уже после «Вопросов философии» он был ответственным секретарем, а фактически руководителем издававшегося в Праге журнала «Проблемы мира и социализма» — почти официальным местом ссылки многих партийных диссидентов и «партизан 68-го года». Это был международный журнал компартий многих стран, и не только социалистического лагеря, и уровень свободы тут был совсем другим. Тот же Лацис здесь провел много лет. Короче говоря, если Иван Фролов сам «партизаном» и не был, то был достаточно умным человеком. Это во-первых, а во-вторых, многих «партизан» он очень хорошо знал лично — и им симпатизировал. Как говорил критик Александр Архангельский: «были писатели-шестидесятники», а были «начальники-шестидесятники».

Егор Гайдар оказался в той команде, которая былью сделала анекдот: «А ты читал сегодня первую полосу “Правды”? — Нет, а что там? — Это не телефонный разговор».

Редакция «Коммуниста» располагалась в одном из самых исторически «намоленных» мест старой Москвы, в усадьбе Вяземских-Долгоруких, на задах Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина.

Здесь родился поэт Петр Вяземский, и кто только не жил в разные времена — от историка Николая Карамзина до видной коммунистки Ларисы Рейснер.

Неподалеку — Институт философии, в десяти минутах ходьбы — журнал «Вопросы философии», близкий «Коммунисту» не только географически, но и интеллектуально.

Сотрудники партийного издания сидели в правом крыле (если смотреть от Музея изобразительных искусств), центральную часть занимал музей Маркса — Энгельса — в полном соответствии с названием улицы и историческим назначением самого журнала. В годы войны здесь был штаб партизанского движения. Теперь «партизаны» заявляли о себе уже во весь голос из самого эпицентра марксистско-ленинской ортодоксии.

С 1986-го и до самого конца Советского Союза — уже после того, как Горбачев заберет Фролова к себе в помощники, в Политбюро ЦК, а редактором станет Наиль Биккенин, — журнал останется одним из главных интеллектуальных рупоров перестройки.

Да, популярность «Коммуниста» едва ли сопоставима с «Огоньком» и «Московскими новостями» тех лет и толстыми журналами, в том числе с «Новым миром», выходившим парадоксальным образом в такой же, как и «Коммунист», голубого цвета обложке. Но тем не менее читатели у него появились отнюдь не только в среде «номенклатуры». Журнал обрел множество новых заинтересованных болельщиков — так много людей никогда в жизни добровольно и с интересом не стремились читать какие-либо образцы специфической партийной прессы.

Но прежде чем говорить о «Коммунисте» и его особой роли, хорошо бы понять: а что же случилось в результате появления горбачевской «стенобитной машины» («Огонек», «Московские новости») — какой результат был достигнут в первые же годы?

Ответственный секретарь «Огонька» Владимир Глотов — более молодой коллега Отто Лациса и Лена Карпинского, которого, так же как и его товарищей, станут таскать в КГБ на «беседы» и надолго «вычистят» из редакции журнала «Молодой коммунист», практически лишив права на профессию, — позднее написал об «Огоньке» времен Коротича целую книгу воспоминаний. В ней он рассказывает и о себе, и о коллегах, и о публикациях того периода.

«Вот беглый перечень тех, кого мы печатали в тот год (1988-й. — А. К., Б. М.) в “Огоньке”. Не полный список, да и по моему вкусу выбранные люди. Критики Татьяна Иванова, ее однофамилица Наталья, добавлю к ним Наталью Ильину, Бенедикта Сарнова. Я открыл для себя таких поэтов как Александр Башлачев и Александр Аронов. Мы опубликовали Юлия Даниэля и Юрия Левитанского, не говоря о Евгении Рейне, давно любимом нами. А “Школа для дураков” Саши Соколова? А публицистика Василя Быкова и Бориса Можаева? А статья Эльдара Рязанова “Почему в эпоху гласности я ушел с телевидения”? (Справедливости ради надо сказать, что ответ Леонида Кравченко “О чем в эпоху гласности умалчивает Эльдар Рязанов” — мы не напечатали.) Лев Разгон, Андрей Нуйкин, Георгий Жженов, Фрида Вигдорова. Наконец, Сергей Хрущев, его воспоминания об отце — “Пенсионер союзного значения” и статьи будущего пресс-секретаря президента России Виктора Костикова, в ту пору мало кому известного аппаратчика ЦК, получившего доступ к документам закрытых архивов….