Его звали Отакар - [93]
Сведения, которые доставляли Ярошу разведчики, говорили о том, что противник передислоцирует свои танковые и моторизованные подразделения из Тарановки в направлении Соколово, стычки чехословацких разведывательных дозоров с немецкими учащались.
Время поджимало. Никто не мог сказать, как долго еще продержится невдалеке отсюда, в Тарановке, остаток билютинского гвардейского полка. День, два? А может, всего лишь часы? Разведка установила, что оставшихся гвардейцев атакует множество танков. Если падет Тарановка, то следующим препятствием на пути врага будет Соколово. Это может случиться каждую минуту. Сил у защитников Тарановки становится все меньше и меньше.
Продолжается рытье окопов под присмотром саперов. Работа идет и днем и ночью. Дело продвигается медленно и с большим трудом. Руки бойцов покрылись кровавыми мозолями.
Надпоручик Ярош обходит позиции взводов, контролирует ход работы. По окраине деревни прошла бесконечная извилистая линия окопов, ходов сообщений. Основные и запасные огневые позиции… Всегда чисто выбритый, опрятный, он ходит и ходит, вымеряет длину и глубину окопов, испытывает прочность креплений, разворачивает план, сравнивает его с тем, что проделано в действительности. И постоянно подбадривает, убеждает, проявляя непоколебимую основательность и тщательность. Он появляется в окопах на южной окраине деревни, у выдвинутых вперед наблюдателей, на западной стороне Соколова, везде. Он ни о чем не забывает.
Ярош хорошо знает, что никто героями не рождается, и их бой с противником на направлении его главного удара ни для кого легким не будет. Но своим бойцам он верит. Он проводит с ними большую часть времени, курит махорку, хвалит, выспрашивает то об одном, то о другом, ругает немногих нерадивцев, которые выкопали мелкие окопы, не осознавая, что тем самым они подвергают свою жизнь большому риску.
Однажды, делая свой обычный обход, он оказался у позиции взвода ротмистра Ружички. Еще издали он увидел, что командир взвода спорит о чем-то с Остапом Богдановичем Шеметом. В его домике было расквартировано одно из отделений взвода. «Молодец» Ружичка, заслуживший в свое время благодарность командующего Воронежским фронтом и за которым так и осталось это прозвище, приказал оборудовать пулеметное гнездо у угла сарая, принадлежавшего соседу Шемета.
Бойцы как раз прикрывали окоп ветвями деревьев.
— Э, нет, ребята, так дело не пойдет. Эти ветки не защитят вас даже от винтовочных пуль. Сюда нужны хорошие бревна.
— Хорошо, отец, но где их взять? Не будем же мы рубить деревья в вашем саду?
Старик повернулся к Ярошу:
— Отсюда ведь плохо стрелять, да и приличное укрытие здесь трудно сделать. Разве я не прав, товарищ командир?
Он взял Яроша за руку и подвел его к своему дому. Там Остап Богданович вытащил откуда-то топор и принялся разбирать рубленую пристройку.
— Вот сюда поставьте пулемет, — бросил он, продолжая орудовать топором.
Бойцы удивленно крутили головами. Неужели ему не жаль ломать собственное строение! Но старый Шемет знал, что делал. «Дом после войны будет легко построить, а вот жизнь человеку никто не вернет».
Васил Дуб качает головой:
— Да, Гитлер, конечно, просчитался. Разве можно поработить таких людей?
— Старик прав, — сказал Ярош Ружичке так, чтобы никто другой его не услышал. Не в его привычке было подрывать авторитет своих командиров в присутствии подчиненных им солдат.
— Я знаю, — тоном провинившегося человека произнес ротмистр. — Я просто не хотел разрушать его избенку. Это могут сделать и без нас гитлеровцы.
В долинке сгущались сумерки. Взвод Ружички как раз кончил ужинать, некоторые воины готовились нести боевое охранение, остальные с радостью думали о приближающемся ночном отдыхе.
— Пан ротмистр, к вам пришли, — крикнул часовой, открыв дверь.
В дом вошли два красноармейца в танкистских шлемах. Ротмистр встал из-за стола и пожал вошедшим руки. Пригласил их к столу. Спросил, как они здесь очутились. Завязался разговор. Недалеко от деревни у них завяз танк. К тому же он сломался. И теперь экипаж тридцатьчетверки не знает, что делать. Отремонтировать его можно только с приходом специальной ремонтной машины. Танкисты были очень расстроены.
— Так что, пока танк не будет исправлен, мы поступаем в ваше распоряжение.
— А стрелять из него можно? — спросил Ружичка.
— Разумеется.
Красноармейцы охотно поделились сведениями о противнике. Они входили в разведывательное подразделение и знали много о силах немцев, сконцентрированных на этом участке фронта. Ружичка вырвал из блокнота листок, быстро набросал донесение и позвал Рудольфа Бейковского:
— Отнеси это надпоручику Ярошу.
— Есть!
Бейковский нашел командира роты в маленьком домике. Подал ему донесение.
— Какое настроение во взводе? — спросил Ярош. — Не боитесь?
— Настроение хорошее, страх никто не испытывает, пан надпоручик.
— И сам ты не боишься?
— Не боюсь, — ответил Бейковский.
— Правильно. На нас идут настоящие головорезы, но мы не смеем перед ними дрогнуть. Мы будем брать пример с красноармейцев, уничтожая фашистов как самую последнюю мразь.
Он подал бойцу руку:
— Спасибо. Можешь идти.
Вошедшие в настоящий сборник рассказы чешских писателей посвящены героической борьбе чехословацкого народа против фашистских захватчиков и мирным будням воинов современной чехословацкой Народной армии.Авторы рассказывают, как в огне совместной борьбы с гитлеровцами росла и крепла дружба чехословацкого и советского народов, раскрывают богатый внутренний мир воинов дружественной чехословацкой Народной армии, показывают их высокие боевые и моральные качества.Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.
Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.