Его звали Отакар - [70]

— Есть!

Весть о приглашении депутатов-коммунистов быстро разнеслась по части.

Командир сидел в своем кабинете, когда в дверь кто-то постучал.

— Войдите!

Один за другим в помещение вошли молодые офицеры и застыли с фуражками в руках у двери.

— Что вы там застыли как вкопанные, проходите, садитесь. По какому делу пришли?

— Пан подполковник, — заговорил надпоручик Ярош. — Мы слышали, что вы пригласили к нам коммунистических депутатов…

— Да, пригласил. У вас есть какие-нибудь возражения?

Они заговорили, перебивая один другого. Им такой шаг никак не понятен. Ведь речь идет о представителях одной политической партии, а в армии никогда не допускалась агитация отдельных политических партий. Армия — надпартийный орган. Это приглашение противоречит чехословацким воинским уставам и предписаниям и, несомненно, вызовет в ротах нежелательные последствия. Ведь в части есть представители не только коммунистической партии. Что по этому поводу скажут социалисты, члены народной партии, социал-демократы? В таком случае придется приглашать депутатов всех партий. Это отразится на единстве части, возникнут споры. Надо отменить приглашение.

Командир провел растопыренными пальцами по коротко остриженным серебристым волосам.

— Вы правы, в наших уставах нет такого положения, которое позволило бы нам пригласить депутатов-коммунистов. Но в уставах и наставлениях нет и еще кое-чего многого. Найдите мне там, например, что женщины могут служить в армии связистками, санитарками, быть снайперами. А они у нас служат, и мы в них, откровенно говоря, нуждаемся. Кто скажет, что они не на своем месте? Я пригласил законно избранных народом депутатов чехословацкого парламента. Вас смущает то, что они представители одной партии — коммунистической. Но разве в Польше к вам не обращались представители других политических партий? С вами разговаривали депутаты Гала, Бехине, Шрамек… Почему бы нам теперь не послушать депутатов коммунистов? Я хочу, чтобы они прочитали несколько лекций для офицеров и для всего личного состава…

— Это будет партийная агитация, — возразил кто-то.

Щеки подполковника потемнели.

— Вы хоть знаете, кто такой Клемент Готвальд? Это политик, который был и есть противник Мюнхена, который смело и мужественно требовал в парламенте, чтобы мы не складывали оружие без боя. Можно только сожалеть, что далеко не все наши политики вели в то время такую агитацию. Естественно, приглашение я не отменю, а вам советую хорошенько подумать о том, что я сейчас сказал. Идите!

Они вскочили со стульев как ошпаренные и молча, щелкнув каблуками, вышли.

3

Предстоящий визит депутатов-коммунистов отчетливо разделил общественное мнение в части. Небольшая группа коммунистов, которые до сих пор скрывали свою организованную деятельность, с радостью ожидали, что вскоре публично будет подтвержден их курс, которого они придерживались в своей агитационной работе. Те, кто были против коммунистов, наоборот, боялись, что коммунисты могут оказаться на коне и завоюют решающее влияние. Большинство же других солдат и офицеров просто интересовало, что нового может принести в жизнь их части этот визит, — они хотели узнать, какие существуют планы относительно дальнейшей судьбы части? Останется ли она в Советском Союзе или уйдет в Иран, как о том ходят слухи?

Клемент Готвальд вместе с Вацлавом Копецким, Йозефом Кроснаржем и Властимилом Бореком приехал в Бузулук поездом 26 мая 1942 года. Они поселились в старенькой гостинице, которая находилась под наблюдением людей из военной миссии. Представители лондонского эмигрантского правительства непременно хотели знать, с кем из части будут встречаться депутаты.

Сразу по приезде в Бузулук Клемент Готвальд договорился с капитаном Прохазкой, что придет к нему в его квартиру. Они сели в палисаднике у неказистого домика, стоявшего вдалеке от центра города. С улицы палисадник был отгорожен высоким деревянным забором, так что мешать им никто не мог. Воздух был напоен запахами начинающегося лета. Клемент Готвальд подробно расспрашивал об обстановке в части, чтобы дополнить свой доклад. Разговор шел о настроении солдат, о стремлении некоторых дискриминировать коммунистов, о взаимном недоверии и разногласиях, о вредных речах, которые подрывают мораль и дисциплину… Затем Клемент Готвальд поговорил и с другими членами батальонного комитета.

Он уже давно регистрировал разницу между мрачными характеристиками ситуации в полку и людей, которые давал в своих письмах радикально настроенный и подозрительный «Фрицек» Рейцин и сведениями, присылаемыми мягким и чувствительным Врбенским. Теперь он хотел на месте разобраться, кто из них прав.

27 мая 1942 года роты батальона направляются к городскому кинотеатру. Организованно подразделение за подразделением входят солдаты и офицеры в зал и занимают места в длинных рядах. Над экраном красный транспарант, провозглашающий здравицу дружбе между советским и чехословацким народами. Постепенно шум в заполненном до отказа зале затихает. Через боковые двери входят гости, сопровождаемые подполковником Свободой и несколькими офицерами. Раздаются аплодисменты. Бойцы переговариваются: «Тот с длинными волосами и высоким лбом Готвальд… А кто же тот, лысый? Копецкий?»