Анна стиснула губы. Огромной глыбой навалилась ненависть к человеку, которого не так давно она уважала.
— Не усугубляйте моих мук… Исцелите от раны… — жалобно простонал Калиновский.
Анна резко отпрянула и гневно, с презрением крикнула, словно ударив Калиновского сильно, наотмашь:
— Вы отвратительны! Я ненавижу вас! Слышите?
Больше она не могла вымолвить ни слова и только нервно, вся дрожа, схватила ребенка и бросилась к двери.
Взрыв открытой ненависти подсказал Калиновскому, что наступило время открыть карты. Одним прыжком он очутился около дверей и преградил Анне путь.
— Стойте! — повелительно крикнул он. — Вы, вероятно, не понимаете истинного положения вещей. Перед законом мы — муж и жена. По этому же закону он, — Калиновский указал на ребенка, — мой сын. Если вы, любовь моя, не образумитесь, не измените решения, знайте: я отниму у вас сына! Вы уедете без него. Надеюсь, вы меня поняли? Я откладываю свой отъезд. Завтра в десять вечера жду вас у себя. И не огорчайтесь, я забыл то, что вы говорили. Ничто не поблекло, не потускнело в моих чувствах к вам, любовь моя. До свидания.
И Калиновский, вежливо поклонившись, вышел из комнаты. Ошеломленная Анна словно окаменела. Опомнилась от плача ребенка.
«Отнять у матери сына? Отнять тебя, мой мальчик?! Да, да, да! Он на все, на все способен, наглый шантажист. Кто же мне теперь поверит, что обманом и хитростью он заманил меня в западню? Мама, мама, что мы наделали! Вот твой хваленый рыцарь! «Перед законом мы — муж и жена!» Проклятый закон! Ты разрушил мое счастье, а теперь грозишь разлукой с сыном. Нет! Не бывать этому!»
Анну трясло как в лихорадке, хотя в комнате было жарко. «Боже, что делать? Бежать? Взять Славика и бежать? Но у меня же нет денег даже на дорогу… И почему молчит мама? Что случилось с ней? Дарина, Дарина!.. Надо поскорее найти ее и все рассказать».
Глава двенадцатая
ДРУЗЬЯ АННЫ
Семья Омелько ютилась в подвале того коттеджа, где жила Анна. Хотя Дарина нанялась сюда кухаркой, а ее муж Василь — садовником, оба они выполняли у фрау Эльзы-Марии Баумгартен самую разнообразную работу. Дарина присматривала за птичником и водоемами фрау Баумгартен.
В птичнике кроме кур, гусей и уток были куропатки, фазаны, рябчики, вальдшнепы, голуби. В трех небольших бассейнах, которые фрау Баумгартен почему-то называла аквариумом, серебрилась форель, привезенная из высокогорных озер Швейцарии, севрюга, осетр из России, вьюны, королевский карп и даже раки. Уход за всей этой живностью отнимал у Дарины немало времени и сил. Кроме того, в ее обязанности вменялся уход за огородом. Летом на свежем воздухе, а зимой в парниках она выращивала огурцы, помидоры, перец, цветную капусту, салат, спаржу и шампиньоны.
Фрау Баумгартен требовательно и придирчиво относилась к слугам. Бывало, Дарина, замороченная, побежит к птичнику или в парник в кухонном фартуке. Заметив это, фрау Баумгартен обрушивает на кухарку каскад ругательств: и «швайнерайн»,[23] и «шмуциге азиатен»,[24] и «унгецогене вайб»,[25] грозится прогнать Дарину.
Круг обязанностей Василя был еще шире. Он ухаживал за садом: весной вскапывал его, подрезал ветви, сажал цветы, поливал их, выращивал саженцы. Фрау Баумгартен не нанимала дворника, его работу выполнял тоже Василь. Не обходилась без него и конюшня.
Когда же фрау Баумгартен собиралась куда-нибудь выезжать, Василь запрягал лошадей в фаэтон или пролетку, занимал место кучера. А еще он должен был привозить дрова, уголь, продукты и овощи, закупаемые фрау Эльзой в деревнях.
Супруги Омелько не роптали на судьбу. С детства узнали тяжелый труд, да и к ругани хозяев не привыкать. Чего-чего, а этой «ласки» они вдоволь отведали.
Безземелье, нужда, безработица и голод, господствовавшие на западноукраинских землях, принуждали тысячи крестьянских и рабочих семей покидать родные места, искать работу на чужбине.
Василь и Дарина Омелько, как и многие их земляки, стремились поехать в Южную Америку. Очень уж расхваливали агенты-вербовщики заокеанский «рай». Доверчивые как дети, Василь и Дарина даже не могли предположить, что их обманывают, что нуждой и горем бедняков спекулируют ловкие мошенники, наживаются разные компании, занимающиеся перевозкой эмигрантов, поставкой дешевых рабочих рук.
От выезда в Америку Дарину и Василя спас покойный брат фрау Баумгартен. Семь лет назад он привез их на работу к своей сестре.
И хотя досыта ели Василь и Дарина на чужбине, но тянуло их на родину, к родным и близким людям. Не раз намеревались вернуться в Галичину, но не имели они там ни кола ни двора.
— Поживем еще годок, поднакопим деньжат, тогда и возвратимся. Купим пару моргов земли, поставим хату и заживем! — мечтал Василь.
Надо сказать, что фрау Баумгартен относилась с какой-то почтительностью к доброму как ребенок богатырю, каким был Василь. Честный и покорный, всегда молчаливый, он целый день мог и слова не вымолвить, если его не затронуть. Поэтому, прожив в Вене семь лет, он знал только несколько немецких слов, с какими к нему чаще всего обращалась хозяйка. Если она сказала «фарен», он знал — нужно закладывать фаэтон. «Пуцен», «вашен», «райниген» — говорила фрау и указывала на забрызганный грязью фаэтон. И Василь понимал: фаэтон нужно чистить и мыть, чтобы блестел. Со временем научился понимать хозяйку с полуслова — по мимике и жестам.
