Его сильные руки - [39]

– Я не имею ни малейшего желания уходить отсюда, поэтому еще раз предлагаю отпустить даму и, как говорят американцы, убрать от нее руки.

– Ты что, как надоедливый комар, будешь зудеть над ухом, пока тебя не прихлопнут, а? – Насильник повернулся к Энни, снова обдав ее своим смрадным дыханием. – Подожди минутку, красотка, сейчас я размажу по стенке этого клопа, и мы вернемся к нашим делам. – С этими словами он отпустил ее.

– Идите домой, мадемуазель, – сказал ей Делакруа строго.

Но Энни упрямо покачала головой и, отступив всего на несколько шагов в сторону, прижалась к противоположной стене, чтобы наблюдать за предстоящей сценой. Ей претило всякое проявление жестокости, она не любила кровопролитий, но чувствовала, что не следует оставлять Делакруа один на один с этим громилой. Делакруа был очень силен, но, кто знает, сможет ли он использовать свое физическое превосходство лучшим образом? Одно дело дуэль, другое – кулачный бой. Ему могла понадобиться ее помощь.

Очевидно раздосадованный ее упрямством, Делакруа снова обернулся к своему противнику, который готов был на него броситься. Энни в отчаянии огляделась в поисках какого-нибудь оружия и подобрала с земли обломок доски. В этот момент она подумала о том, что леди нынче должна носить в сумочке не надушенный платок, нюхательную соль и немного денег, а крупнокалиберный пистолет.

С оглушительным пьяным ревом негодяй бросился на Делакруа. Тот увернулся, нанес ему удар в челюсть и отправил в нокдаун.

Таким образом, это малоприятное дело было улажено быстрее, чем Энни успела охнуть, и обошлось без пыхтения, проклятий и стонов. Одним ударом в челюсть Делакруа расправился со своим противником. Энни осторожно шагнула вперед, изумленно глядя на поверженного врага и опасаясь, что он вдруг поднимется и свирепо бросится на Делакруа, как раненый, озлобленный медведь. Он лежал лицом вниз, его нижняя губа была разбита, из нее тоненькой струйкой вытекала кровь. Энни молча постояла над ним, после чего робко ткнула его ботинком в плечо. Он не шевельнулся. Его тело было безжизненно.

Энни взглянула в лицо своему спасителю, на лбу которого не было ни капли пота. Он казался холодным и невозмутимым, как английские озера весной. Своим спокойствием и важным видом он напоминал петуха, который с достоинством расхаживает среди кур на своем птичьем дворе. Энни утратила дар речи.

– Мадемуазель, с вами все в порядке?

Энни отбросила доску, которой вооружилась для драки, и восхищенно покачала головой:

– Вы вышибли из него дух одним ударом.

– Да, – хмуро согласился Делакруа, растирая руку, которая нанесла этот решающий удар. – Он пьян и грязен, я не хотел бороться с ним. И потом, существенного вреда я ему не причинил. Он проспится, а через несколько часов очнется и не будет помнить, как здесь оказался, после чего потащится домой, правда, немного потрепанный. – Он строго оглядел ее с головы до пят. – Я повторяю свой вопрос, мадемуазель: с вами все в порядке? Вы тоже лишь немного потрепанны?

– Да, – поспешила успокоить его она. – Но скажите, мистер Делакруа, как вам удалось это сделать? Я вижу, вы умеете драться!

– Я иногда боксирую для разминки, – пожал плечами он. – Поскольку я часто бываю в обществе женщин, мне приходится быть готовым к нападениям ревнивых мужей и отставленных любовников. Однако спасение дам, оказавшихся в пикантных обстоятельствах, – мой излюбленный повод для демонстрации боксерских способностей. – Он лукаво улыбнулся. – Обычно я получаю поцелуй в награду.

– Об этом не может быть и речи, – ответила Энни, чувствуя, что по ее груди, шее и щекам медленно распространяется жар. После того как она целовалась ночью с Ренаром, Энни понимала, что не сможет поцеловать Делакруа даже в награду за свое спасение. Эта мысль смущала ее, потому что, несмотря на близость с Ренаром, ее все же влекло к Делакруа. – Но я готова искренне поблагодарить вас за помощь. А как вы узнали, где я? И что мне нужна ваша помощь? Я не видела на улице никого, когда этот мерзавец затащил меня сюда.

– Я видел вас на площади Конго, – ответил он, поднимая свою трость. – Вы ушли, но не взяли кеб, и я догадался, что вы решили идти домой пешком. Это было так же глупо, мадемуазель, как пойти одной смотреть негритянские танцы.

– А что я могла сделать? Никто не хотел идти со мной, – защищалась Энни.

– Вы могли остаться дома.

– Но ведь со мной ничего не случилось!

– С вами ничего не случилось, потому что я догадался пойти за вами следом, когда вы покинули площадь Конго. – Его глаза вспыхнули.

– Интересно, как вы заметили меня в такой толпе.

– Бестолковые женщины обычно выделяются из толпы, мадемуазель.

– Так же как самодовольные павлины с распушенными хвостами, мистер Делакруа! Однако вас я не заметила!

– Вы считаете меня павлином? – Делакруа улыбнулся. Его развеселило такое смелое сравнение. – Меня называли и похуже.

– И вполне заслуженно!

– Похоже, вы стараетесь оскорбить меня, мадемуазель. Восхитительно! У вас в Англии принято награждать своих галантных защитников оскорблениями?

– Это вы оскорбили меня! – задохнулась от возмущения Энни. – Я действительно признательна вам за вмешательство, мистер Делакруа, но этот грубиян всего лишь ухаживал за мной. Знаете, хотел… поцеловать меня и все такое.