Его семья - [27]

Сегодня же, в третий раз услышав вопрос Якова — согласна ли она развестись, Нина окончательно убедила себя в том, что он говорит все это вовсе не потому, что хочет добиться ее согласия, а лишь для того, чтобы вызвать ее на примирение. Поэтому она, помня наказ Юли, с решительным видом ответила Якову, что он может возбуждать дело о разводе, что она не возражает…

Сварив обед и накормив дочек, Нина отправила их гулять, а сама побежала к Юле — рассказать о разговоре с Яковом, посоветоваться, что делать дальше.

Нина очень огорчилась, не застав Юли дома. Но она не могла ждать. Ей просто необходимо было поговорить с кем-нибудь, поговорить немедленно, и она пошла к Лате.

* * *

А у Латы были свои горести.

Она проснулась сегодня очень рано, так как ей приснился страшный сон. Вокруг нее ходили серые коты, и у каждого была голова ее мужа. Коты эти хором мяукали, и с каждым их мяуканьем Лата постепенно становилась кошкой. Сначала у нее вырос хвост, потом вместо рук и ног появились лапы. Туловище покрылось шерстью, и она сердито замяукала на котов, так как уже не могла говорить по-человечески, хоть у нее и оставалась человеческая голова.

Внезапно все коты исчезли, а вместо них появился огромный пес, тоже с головой ее мужа. Забыв, что она уже стала кошкой, Лата хотела прикрикнуть на него, но смогла только мяукнуть. В ответ на это пес злобно зарычал и бросился на нее, и она побежала. Но тяжелый нос мешал ей бежать, и как только она оглянулась, пес схватил ее за кончик носа и с довольным рычанием принялся его жевать. Лата вскрикнула и проснулась.

Она долго лежала, с тревогой думая о том, что может означать этот сон. Потом почувствовала, что у нее болит нос, осторожно провела по нему пальцем и нащупала твердый бугорок.

Она вскочила с постели, подбежала к зеркалу и чуть не лишилась чувств: кончик ее носа украсился большим сизо-красным чирьем.

Окончательно расстроенная, она вышла на кухню.

Было еще довольно рано, и соседи, занимавшие комнату рядом с кухней, — против них Лата вела борьбу по всем правилам кухонной стратегии и тактики — еще не проснулись.

Не переставая стонать, Лата изо всех сил громыхала тазом и крышками, с шумом передвигала стулья. Но у соседей по-прежнему было тихо, лишь Гога громко чертыхнулся.

— Ты что там? — грозно спросила жена.

— Чертова перечница, — глухо промолвил из-под подушки Гога.

Тогда Лата стала в дверях кухни и напустилась на мужа. Она все время повышала голос, в надежде, что проснутся соседи и посочувствуют ей. И они действительно проснулись, так как до слуха Латы донесся тихий стон молоденькой соседки.

— Вот видишь, видишь! Уже и добрые люди жалеют меня! — кричала Лата, совершенно забыв, что еще вчера кляла этих «добрых людей» на чем свет стоит. — И откуда ты взялся на мою голову? Изверг ты, душегуб анафемский! Погубил ты мою молодую жи-сть! — заголосила она. — Отдай мою молодость! Отдай мою кра-а-соту-у-у!

— Ведьма! — крикнул, сбрасывая подушку, Гога. — Сатана в юбке!

— Егор Васильевич, Как тебе не стыдно, — всплеснула руками Лата. — Ведь соседи же интеллигентные, целый день работали, поздно пришли. Им покой нужен, а ты этак ругаешься!

— Ведьма! — не сдавался Гога.

Когда пришла Нина, буря уже улеглась. Егор Васильевич, не позавтракав, убежал из дому, соседи тоже ушли.

Лате уже не с кем было ссориться. Она сидела на кухне с умиротворенным видом и прикладывала к носу мокрый платочек.

— Что с тобой, Лата? — спросила Нина.

Соседка начала подробно рассказывать обо всех перипетиях сегодняшнего утра, а Нина с нетерпением ожидала, пока она закончит. Ей самой хотелось рассказать о своих волнениях, о разговоре с Яковом.

— Не верь! — выслушав Нину, авторитетно изрекла Лата. — Это он с какой-нибудь связался, к ней хочет перебраться. Так и у моего Гоги было, да я его быстро скрутила!

И она начала рассказывать, как заподозрила Гогу в измене, хоть и не могла узнать, с кем именно он изменил ей.

Но Нина почти не слушала ее. Думала о Якове, и хоть у нее не было никаких доказательств, что такая женщина существует, Нина уже не сомневалась в измене мужа. Она перебирала в памяти всех женщин и девушек, работающих в редакции или бывающих там, и никак не могла окончательно решить, кто же из них ее соперница…

XIX

Якова вызвали в высшую инстанцию, и он вынужден был отложить хлопоты о разводе до возвращения из Киева. В юридической консультации, где он все же успел побывать, ему сказали, что дело его весьма сложное и может решиться не в его пользу.

Горбатюк долго колебался, прежде чем обратиться к юристу. Неприятно было думать о том, что придется разговаривать с чужим человеком, посвящать его в самые интимные детали своей жизни.

«Что я ему скажу? — думал Яков. — Чем объясню свое желание развестись с Ниной?»

Только теперь он серьезно задумался: какие мотивы сможет он выдвинуть, чтобы суд удовлетворил его ходатайство? Яков уже понимал, что одного «не хочу» здесь недостаточно, что надо доказать суду необходимость развода.

А ведь до сих пор ему казалось, что невозможность их совместной жизни очевидна. Разве мало того, что они ежедневно ссорятся, что Нина мешает ему работать?..