Его последние дни - [25]

— Как же это? — спросил я, мысленно прося прощения у Сержанта.

— В две тысячи четвертом году…

Мопс прервался, потому что кто-то из санитаров повысил голос.

— Ложка, говорю, где?!

Судя по тону, говорящий не ругался, а просто хотел докричаться до слушателя. Отличная тактика: если человек вас не понимает — надо орать. Работает даже с иностранцами. Это всем известно.

Все повернулись и посмотрели на источник шума. Какой-то псих стоял у окошка для сдачи посуды и виновато смотрел на санитара, не зная, что ответить.

— Потерял, — наконец нашелся он.

— Где? — уже тише поинтересовался санитар.

Псих только медленно повел рукой, мол, тут где-то.

— Ищи.

Бедолага медленно подошел к столу, за которым завтракал, и уставился на него. Со стороны казалось, что он безмолвно умоляет стол вернуть ложку. Но мебель осталась глуха к его мольбам, и психу пришлось заглянуть под молчаливого похитителя ложки. Для этого он даже опустился на четвереньки.

Но и это не принесло никакого результата. Псих постоял, грустно глядя на стол, а потом вернулся к санитару, с глазами провинившейся собаки. Тот вздохнул и ослабил хватку. Суровые складки между бровей распрямились, и оказалось, что у него лицо добродушного пухляка.

— Пошли вместе искать.

Вместе они вернулись к столу, и псих под руководством санитара приступил к поискам. Заглянул под стол, под стулья и даже в стакан с салфетками. Не помогло. И он очень огорчился. У меня возникло ощущение, что его расстраивает не сам факт утери, а то, что он не может выполнить просьбу санитара и оправдать возложенные на него надежды. Так бывает с отличниками, получившими двойку. Волнует не пробел в знаниях, а реакция родителей. Что они подумают? Огорчатся? Перестанут любить?

Санитар тем временем отстал от психа, подал знак коллеге у двери, и я понял, что сейчас произойдет. Мысленно надел на санитара охотничью шапку и сунул в руку трубку.

— Инспектор Лестрейд! Распорядитесь, чтобы никого не выпускали из помещения без обыска.

— Почему, Холмс?

— Преступник среди нас!

Так и получилось. Туповатого вида санитар с приоткрытым ртом перегородил собой дверной проем. Его помощник быстро досмотрел психа, желающего выйти. Не очень-то внимательно, буквально попросил показать, что в карманах. Но я не уверен, что меня будут досматривать так же спустя рукава.

Тем временем Холмс оставил психа-растеряху в покое и медленно прохаживался между столами, покуривая трубку. Я поймал его взгляд и тут же отвел глаза. Нужно что-то делать с ручкой.

— …Сейчас мне удалось привлечь к делу прокуратуру. — Оказывается, Мопс все это время продолжал рассказ, ничуть не смутившись тем, что я его не слушаю.

Я медленно отхлебнул какао, оценивая обстановку. Единственное место, куда можно спрятать ручку, — пластиковый стакан с салфетками. Но как сделать это незаметно? Если не Сержант, то Мопс точно заметит. Сдадут меня или нет? Нет, полагаться на чудо нельзя. Лучше дождаться, пока ложку найдут и досмотры окончатся, и потом выйти с ручкой.

— …К счастью, мне попался очень профессиональный следователь. Он сначала скептически отнесся к моим словам, но, когда я ему изложил все факты, он проникся моим положением.

Монотонный голос Мопса расшатывал мое твердое намерение ждать окончания поисков. Еще немного, и я не выдержу. Может, нужно найти того, кто украл ложку, и сдать его Холмсу?

Я осмотрелся. Кто вообще мог это сделать и зачем? Готовится побег? Псих выточит из ложки гранку? А как он собирается открыть дверь, для которой нужна карточка? Или на этот случай тоже есть какой-то план?

— Эй, ты. — Я повернулся, у меня за левым плечом стоял Холмс.

— Ты же новенький, да?

— Да, а что? — Я, конечно, понял, в чем дело. Он тут всех знает и, естественно, предполагает, что на такое дерзкое преступление, как кража ложки, мог пойти только дурак, незнакомый с правилами.

— Ничего не хочешь мне сказать? — поинтересовался санитар.

— Приятного аппетита?

— Я не буду ругаться на первый раз, но у нас есть правила, ложки из столовой выносить нельзя.

Так ее никто и не выносил, если подумать. Она ведь все еще тут.

— Покажи, что у тебя в карманах, — продолжал наседать санитар.

Я лихорадочно соображал, что же предпринять.

— Больше ничего не показать? Понятых веди, начальник.

Санитар смутился, он явно не ожидал такой реакции. Пару раз моргнул, а потом посмотрел на стоящих у двери коллег. В этот момент я все-таки решил положиться на чудо. Вынул ручку из рукава и сунул в стакан с салфетками.

— Ручку без присмотра санитаров или докторов использовать запрещено, — вдруг громко сказал Сержант, как будто цитируя устав гарнизонной службы.

Санитар тут же повернулся и ожидающе уставился на него.

— В стакане, — заложил меня Сержант.

Мопс перестал тараторить и молча ссутулился над тарелкой каши, внимательно разглядывая содержимое, будто что-то в ней потерял. Например, дар речи или человеческий облик.

— Ты дурак, что ли? — как-то даже жалобно спросил у меня санитар. Взял в руку стакан и достал из него ручку. — Без присмотра нельзя, понятно?

— Так точно, — буркнул я.

— Ложка тоже у тебя?

— Нет.

Вопросы и подозрения санитара меня уже не волновали. Я внимательно разглядывал сдавшего меня Сержанта.