Его пленённая леди - [103]

Гарри расправил плечи. Он пришёл, проглотив свою гордость, чтобы поблагодарить брата. За два часа пребывания Тори в Элверли Маркус нашёл в поместье кормилицу: здоровую доброго нрава молодую женщину, у которой был свой ребёнок и вдоволь молока.

Когда Гарри вошёл в комнату, Маркус взглянул на него со смущённым видом. И тут Гарри увидел, почему. Тори таращилась на герцога широко раскрытыми глазками, держа его палец крепкой хваткой, так хорошо знакомой Гарри.

Её другой кулачок бесцельно болтался в воздухе. Гарри поймал его и попытался засунуть обратно под одеяла, но Тори схватила и его за палец. Сейчас она держала обоих братьев.

– Хватка у неё, как у маленького борца, – тихо промолвил Маркус.

– Знаю, – отозвался Гарри.

– Всякий раз, как я пытаюсь вытащить палец, она кривит личико и собирается заплакать, – пояснил ему Маркус.

– Это мне знакомо, – произнёс Гарри.

Двое взрослых мужчин стояли по разные стороны колыбели, пойманные двумя крошечными ручками. Долгое время ни один из них не заговаривал. Потом Маркус произнёс:

– Прости за то, как мы с тобой обращались в школе.

Гарри ничего не ответил.

– И я сожалею о том, что случилось в тот раз на ступенях Элверли–Хауса, – продолжил Маркус. – Отец несправедливо поступил с тобой. Нэш и я спорили с ним, оставшись наедине. Но он был непоколебим.

Гарри сглотнул.

– Он был упрямым человеком, наш отец, – сказал Маркус Гарри. – Прости.

И от этих безыскусных точных слов годами копившаяся злоба начала слабеть в сердце Гарри.

– Спасибо, что подыскал кормилицу, – произнёс он. И Маркус понял, что на самом деле имеет в виду Гарри. Оба они не любили лишних слов. Но, в конце концов, они же братья.

Глава 18

Свадьбу сыграли в канун Рождества, и, как было обещано, проходила она в узком семейном кругу и вышла очень красивой.

Старинная часовня семейства Элверли утопала в цветах, выращенных в местной оранжерее: амариллисах, белых нарциссах, морознике и пуансетии прекрасной.

Тихо играл орган, пока гости усаживались на дубовых скамьях, отполированных до блеска пчелиным воском и временем.

Свадьбу намечали провести в семейном кругу, но семейство Ренфру славилось своей многочисленностью. Церковь была битком набита гостями, пришедшими пожелать счастья молодым. Держа наготове клочок кружева, в переднем ряду сидела тётушка Мод. Тибби и Итен уселись вместе, украдкой держась за руки. Глаза Тибби при этом сияли. Рядом с тётушкой Мод сел Нэш, а Рейф и Люк поместились по соседству с любимыми приёмными родителями Гарри, супругами Барроу. Миссис Барроу и старушка–няня Нелл, Агги, ворковали над Тори, сопровождаемой кормилицей. У входа в церковь сидела Пятнашка, только что расчёсанная принцем Зиндарии, с повязанной вокруг шеи праздничной красной ленточкой.

У алтаря стоял Гарри со своим братом Гэйбом.

Музыка переросла в свадебный марш, и в проход вступила Нелл под руку с Маркусом. Она была одета в изысканное шёлково–бархатное платье кремового цвета, с жёлто–оранжевой и зелёной отделкой. В руках у невесты был букет белых орхидей, а причёску украшал единственный цветок той же орхидеи.

Гарри почувствовал, как сердце его переполнилось.

Нелл сопровождала сияющая принцесса Калли в платье изумрудного бархата с унаследованной от своей матушки тиарой на голове. Рядом с принцессой шли два маленьких важных мальчика, одетых в королевскую форму Зиндарии.

Нелл смотрела только на Гарри, медленно ступая по проходу. Приблизившись, она взяла его за руку, робко улыбнулась и повернулась к священнику.

– Преподобный Пиджен, – удивилась она. Это был викарий из её собственного прихода, милый старый человек, крестивший её и поддерживавший во множестве испытаний. По её лицу катились слёзы, но она не замечала их.

И Гарри тоже, ведь она была его невестой, его госпожой, его мадонной, и её красота сияла, подобно жемчужине в тёмном убранстве старинной церкви.

* * *

Когда они возвращались из церкви домой, сзади к Гарри подошёл Барроу.

– Если ты не возражаешь, парень, мы с моей хозяйкой не останемся на Рождество.

– Что–то случилось? – спросил Гарри.

– Нет, ничуть. Все очень любезны. Просто это те маленькие парнишки. Не Ники и Джим, я имею в виду малышей, про которых ты упомянул, когда рассказывал, как тебе удалось вернуть малютку Тори. Моя миссис–то сильно расстроилась, так её тронул рассказ. Она полночи не спала, так волновалась за них. Потому мы тут подумали, ежели ты не возражаешь, мы заберём на время молодого Эванса и поедем в Лондон, чтобы привезти их.

– Привезти их?

– Ага, – подтвердил Барроу. – Пора бы в Грейндже снова закипеть молодой жизни. А то теперь, когда вы с мистером Гэйбом выросли, а Ники с юным Джимом живут нынче в Зиндарии, место–то совсем вымерло. Нервирует её это, так вот. Места себе не находит, всё грустит, что нечем заняться.

Гарри подавил усмешку. Будто бы уход за мужем, хозяйство на руках и присмотр за дюжиной конюхов можно назвать «нечем заняться».

– Но растить парочку маленьких парнишек как раз то занятие, что хорошенько приободрит миссис Би, – закончил речь Барроу.

Гарри кивнул в знак согласия. Широкую душу миссис Барроу переполняла материнская любовь. Гарри испытал её на себе, как и Гэйб, а впоследствии и юные Ники и Джим. Известие о том, что её взволновала судьба двух осиротевших малышей, упомянутых Гарри в разговоре, совсем не удивила его.