Он мрачно посмотрел на нее:
– По крайней мере, у меня они есть, в отличие от некоторых.
– Имеете в виду вашего отца? – Холли не знала, почему сказала это. Но она слышала достаточно о репутации старшего Равенсдейла и задавалась вопросом, как Юлий мог быть его сыном. Юлий был слишком напряжен и консервативен. Его брат Джейк совсем другое дело. Подвиги Джейка облетели весь Интернет: очень занимательная информация.
Юлий нахмурился:
– Что вы знаете о моем отце?
– Он бабник, – пожала она плечами. – Та кой же, как ваш брат.
– Вы не говорили, что знаете что-то о моей семье. Почему?
Холли дерзко улыбнулась ему:
– Меня не впечатляет слава, помните? Его губы сжались в тонкую ниточку.
– Это какой-то ночной кошмар.
– Эй, я не сужу о вас по вашим родителям, понятно? – сказала Холли, опять принимаясь за чистку овощей. – Я считаю, что иметь известных родителей – это ужасно. Вы никогда не знаете, кто ваши настоящие друзья. Они могут общаться с вами только из-за популярности вашей родни. – Она подняла голову и увидела, что Юлий внимательно смотрит на нее. – Что не так?
Юлий встряхнул головой, подошел к холодильнику и достал бутылку вина.
– Хотите? – Он показал вино и взял стакан.
– Я не пью. Юлий сузил глаза:
– Почему?
Холли пожала плечами:
– Полагаю, у меня достаточно пороков, я бы не хотела добавлять к ним еще один.
Юлий налил себе стакан вина и сделал большой глоток, потом еще и еще.
– Если вы продолжите в том же духе, то обезболивающее может понадобиться не только Софии, – проговорила девушка.
– Расскажите мне о себе, – попросил вдруг мужчина.
Холли вымыла руки:
– Думаю, это довольно скучная информация.
– Но я хотел бы услышать.
– Зачем?
– Развеселите меня, – сказал он. – Мне так тяжело, что у меня такой отец.
– О, все эти серебряные ложки в вашем рту привели к зубной боли. У меня сердце кровью обливается. Правда-правда.
Губы Юлия изогнулись, но не в улыбке или усмешке. Он как будто размышлял, пытался что-то выяснить.
– Я понимаю все о своем привилегированном положении, – сказал он, – и я благодарен за это.
– Да? – приподняв брови, спросила она.
– Конечно, – ответил он с хмурым взглядом.
– Так вот почему вашей экономке пришлось выкручивать вам руки, чтобы вы внесли свою лепту в благотворительность? – сказала Холли. – Чтобы убедить вас помочь тому, кому повезло меньше, чем вам. Да, я вижу, какой вы благодарный.
– Ну вообще-то вы не первый человек, кому я помогаю, и у меня свои причины.
– Любой человек может подписать чек, – сказала Холли, – а вот сделать что-то стоящее, замарать руки, так сказать, помогая кому-то выбраться из сточной канавы, способен не каждый.
– Вы говорите о себе?
Во взгляде Холли читался вызов.
– А вы как думаете? Он не отводил взгляда.
– Слушайте, мне жаль, что мы так до сих пор и не нашли общий язык. Может, начнем все сначала?
– Не думаю, что это хорошая идея, – ответи ла девушка. – У вас уже сложилось мнение обо мне. Люди вроде вас всегда быстро оценивают других. Вы судите о других, даже не потрудившись узнать их.
– Вот, я делаю это сейчас, – сказал Юлий, – расскажите мне о себе.
– Почему я должна?
– Потому что мне интересно.
– Вы не заинтересованы во мне как в чело веке, – сказала Холли, открывая духовку и проверяя цыпленка, которого отправила запекаться чуть раньше. – Вы просто хотите, чтобы я ушла, потому что я заставляю вас чувствовать себя некомфортно.
– Это ведь ваше намерение, не так ли?
Холли закрыла духовку и повернулась к Юлию лицом:
– Что вы хотите знать обо мне? Мне двадцать пять лет, впервые я поцеловалась в тринадцать, а первый секс был в шестнадцать. Я ушла из школы в семнадцать без аттестата. У меня нет специальности. Я могу разговаривать на двух языках. Испанском и английском. Даже трех, если считать сарказм. Я не пью, не употребляю наркотики. Ненавижу мужчин, которые все контролируют. Вот и все.
Юлий взглянул на блюдо в ее руках:
– Вы говорили, что не умеете готовить.
– Солгала.
– Зачем?
– Просто. – Холли пожала плечами.
Юлий приблизился к ней. Она почувствовала невероятную тягу к нему.
Холли посмотрел на его губы, думая, не собирается ли он наклониться, чтобы поцеловать ее. Она вдруг поняла, как сильно об этом мечтает. Она хотела узнать, каковы его губы на вкус.
Внезапно Юлий на самом деле прикоснулся к ней. Это было мимолетное прикосновение его пальцев к щеке, как будто острожный художник делает первый мазок кистью. Холли чувствовала покалывание в каждой клеточке своего тела. Девушка облизнула губы, едва ли понимая, что делает, пока не увидела, каким взглядом Юлий смотрит на нее.
Но выражение его лица оставалось нечитаемым. Она не знала, о чем он думает. Что чувствует. Она и сама была едва в состоянии думать. А что касается ее ощущений… Она никогда не позволяла себе увлекаться, когда дело доходило до физических отношений с мужчиной. Никогда.
– Кто вы, Холли Перес, и чего вы хотите? Вы думали, что я собираюсь вас поцеловать?
– Вы думали об этом, и я это знаю, – произнесла Холли хрипло, обвиняя саму себя за слабость. Конечно, Юлий был красив, и от него хорошо пахло. Слишком хорошо, особенно в сравнении с другими мужчинами, с которыми она была близко знакома. Но он был человеком, который хотел приручить ее, а этого она позволить не могла. Ни за что.
