«Его» - [9]

Я поднял её, удерживая мягкие, округлые, пышные изгибы у своей кожи. Подняв её на руки, я ощутил запах шампуня, мягкий аромат ванили. Он защекотал нервишки, возбуждая меня.

«Вступай в дело, похоть».

Обычно я не возражал против перерыва, но её присутствие вызвало некоторые вопросы, которые невозможно было игнорировать. Она очнётся очень скоро, и тогда я спрошу у неё.

Было ли простой случайностью, что она оказалась здесь, под моим окном? Или, возможно, она была частью какого-нибудь серьёзного плана полицейского расследования? Лес вокруг был чёрным и тихим, но снайперы могли сомкнуться в любой момент. Я понадеялся, что если они начнут стрелять, то хотя бы в голову.

Затем, спокойно приняв всё, что уготовила мне судьба, я проложил свой путь обратно к дому, неся её уже шевелящееся тело в своих руках. Никакие снайперы меня не застрелили. Хорошо. Отлично. Теперь дело только за ней.

Тени кружили вокруг моего сознания.

«Ты можешь убить её», — говорили они.

— Нет, — шепнул я самому себе. Не невинную.

«Ты мог бы сохранить её для себя. Пытать. Держать в качестве питомца».

Она тихо застонала, и я прижал её к груди, чувствуя себя до странности защищённым. Тени не схватят её. Шаг за шагом я приближался к двери, всё время прислушиваясь к мрачному голосу, бормотанием озвучивая ужасные мысли. Должен существовать другой способ справиться с этим.

«Убей её. Возьми её, а потом убей. Возьми её…»

Я захлопнул дверь позади себя, обрывая тьму.

Кэт.

Мир истекал кровью в моём поле зрения. Чувствуя головокружение, я подняла голову и посмотрела вверх. Я была в холле. И дверь была там. Я была внутри. Внутри его дома. О, Боже.

— Чт… Что? — промямлила я.

С трудом моргнула, головокружение сделало пол подо мной размытым и нечётким. Он был жёстким. Дерево.

— Кто ты?

Я повернула голову, глядя на стоящего рядом Фабио с ножом в руках.

«Не бойся», — сказал он, а потом воткнул что-то мне в шею.

Ну, я не боялась. Я была чертовски напугана.

— Мне жаль, — задохнулась я. Рука, которую, защищаясь, я вытянула перед собой, задрожала. Другая рука покоилась на полу. Ещё одна волна головокружения захлестнула меня. Как долго я была в отключке? — Я не… Я ничего не видела!

— Неужели? Для человека, который ничего не видел, ты бежала уж слишком быстро.

— Нет! — я коснулась шеи, и рука прошлась по небольшому мазку крови. Видимо, это была игла. Что-то, что меня парализовало. Во рту стало сухо. Он наклонился ко мне, и я вжалась обратно. — Пожалуйста! Прошу! Я не…

— Ты из полиции?

Я с чистым ужасом взглянула на нож, зажатый в его руке. Острое лезвие блеснуло в тусклом свете холла. Если бы я сказала ему «да», мог бы он меня убить? Или если бы я сказал ему «нет»? Я посмотрела в его лицо, пытаясь разглядеть черты лица. Он не… Он не выглядел обозлённым на всех и вся. Он выглядел спокойным. Я сглотнула. Может, это было и хорошо. Может, я могла бы найти выход.

— Пожалуйста, — начала я, стараясь быть спокойной. — Прощу прощения за вторжение…

Большая ошибка. Мужчина схватил меня за волосы и потянул на ноги. Я закричала, пытаясь дотянуться до двери, но он дёрнул мою голову назад к своей груди, прижимая нож к горлу.

— Тс-с-с… — произнёс он.

Я остановилась в полукрике со всё ещё распахнутым ртом.

Металлическая кромка ножа была холодной как лёд на моём горле. Если бы я переместила свой вес, то он бы легко вскрыл меня. Охнетнетнетнет.

— Я не хочу делать тебе больно, — сказал мужчина. — Но сделаю, если придётся.

— Пожалуйста, не надо, — всхлипнула я. — Прошу вас…

— Больше никаких разговоров, — продолжил он. — Просто улыбайся или кивай, если «да», и качай головой, если «нет». Хорошо?

Я открыла было рот, чтобы сказать «хорошо», но затем осознала свою ошибку. Сжав губы вместе, я слегка кивнула. Край ножа у моей кожи был острым.

— Тогда ещё разок. Ты из полиции?

Покачала головой: «Нет».

— Твой автомобиль на дороге?

Кивнула: «Да».

— Здесь есть кто-нибудь ещё?

Я заколебалась, а затем покачала головой: «Нет».

— Кто-нибудь знает, куда ты поехала?

Что он со мной сделает? Убьёт ли он меня, если узнает, что меня будут искать? Или же наоборот? Я не знала и так боялась, что вернулась к правде. Я была не в силах остановить слёзы, текущие вниз по лицу, когда покачала головой.

Нет. Никто не знал, куда я ушла. Никто не знал, что я здесь. Никто не придёт спасти меня.

Гейб.

Весенняя уборка была моим любимым временем в году. Сама уборка была славной. Блестящие раковины, сияющие полы. Чистые окна с видом на сосны.

И весной я позволил себе убить пораньше, до того, как подкрадётся тень и начнёт пожирать меня изнутри. Я действительно очень ждал это убийство, чтобы избавиться от тени. А потом она ворвалась в мой прекрасный чистый мирок и перевернула всё с ног на голову.

Я знал, что не мог её отпустить. Бесспорно. Но и убить её я тоже не мог.

В смысле мог. Не поймите меня неправильно. Я не заботился о других людях, потому что помнил обещания. Помнил — ярко помнил — ощущения при взгляде на маму, солнце позади её волос.

А потом тьма: взгляд вниз на её тело.

После этого не было никакой заботы. Лишь оцепенение.

Я мог бы убить эту женщину — трудность возникает со всеми сопутствующими осложнениями. Например, её машина. Сотовый. Что, если она коп? Или даже если нет, она всё равно могла рассказать какому-нибудь другу куда собирается. Есть ли у неё сообщник, ждущий её у дороги? И даже сейчас, удерживая нож у её горла, я обдумывал всё, что мне нужно было сделать.