«Его» - [10]

Все осложнения, которые она привнесла в мою хорошую, лёгкую, безмятежную жизнь.

Пожалуйста, поймите меня правильно. Девяносто девять процентов времени я столь же мирный, как и Сиддхартха (прим.: СИДДХАРТХА (ок. 567-488 до н. э.) — основатель мировой религии буддизма и создатель оригинальной философской концепции). Только Тень собирается у краёв, как грязь на стеклянном столе. Собирается и собирается, проползая внутрь, пока не достигает сердца, и тогда выбор очевиден.

Я должен уничтожить или быть уничтоженным. И я всегда выбирал первое.

Забавно, учитывая, что у меня больше не было причин жить. Но думаю, и у других их нет. Так кто может сказать, что это я должен уйти? Признаюсь, я перетягивал шансы в свою пользу, когда взвешивал свою жизнь против жизней моих жертв. Легко это обнаружить по общественным подсчётам. Легко найти богатых мужчин, откупившихся деньгами от тюремного срока. И невероятно легко подобрать мужчин, которые, как и я, способны причинить вред другим.

Все они были мужчинами. Я никогда не захватывал женщин. А тем более не убивал.

Она может стать первой.

Кэт.

— Хорошо, — проговорил парень. Давление ножа на шее ослабло. — Пойдём внутрь.

Он отпустил меня и жестом указал на коридор с деревянными панелями. Я поперхнулась рыданиями и шагнула вперёд. Нога подо мной подогнулась, в то время как вверх по лодыжке прострелила боль, и я нагнулась, сжимая её.

— Ах, — задохнулась я.

В холле было почти до ужаса темно, поэтому различать очертания мужчины я была более не в силах. Не знаю, перерезал бы он мне горло прямо тогда и там, если бы я заговорила, но я не знала, что мне ещё делать. Я не могла идти. И почувствовала начинающийся приступ паники. Мои таблетки. Где мои таблетки?

— Это… Это больно, — прошептала я.

— Ходить?

— Я подвернула лодыжку, — мужчина вздохнул. Повертел нож в руке. — Подожди! Я могу ползти, — быстро произнесла я. — Пожалуйста. Я поползу. Я…

— Ну же, — сказал парень, потянувшись ко мне. Он подтянул меня на ноги и обвил рукой мою талию, поддерживая. — У меня действительно нет на это времени.

Я оперлась на него и заковыляла по холлу. Всё это время он тесно удерживал меня у своего тела. Страшно подумать, но уже довольно давно никто не был ко мне так близок, а тем более так, как его рука была обёрнута вокруг моего бедра… Ну, я ничего не могла поделать с тем, как отреагировало моё тело. Давление его руки вокруг меня было волнующим в самом ужасном проявлении. Я прикусила губу, когда новая волна боли окатила мою ногу.

Мы дошли до конца, и передний холл перешёл в гостиную. Я оглядывала дом, ожидая обнаружить ряд сверкающих приспособлений для пыток. Пол, усыпанный ножами. Ванную с частями тела.

Вместо этого я увидела гостиную с центральной страницы журнала «Дом & Быт», бревенчатый коттедж, который мог быть собственностью любого миллионера. Кожаный диван перед огромным камином. Латунные батареи на стенах. Плюшевые бархатистые ковры поверх узловатого соснового паркета. И виднеющийся через открытую дверь на кухню окровавленный и стонущий человек, который лежал на столе.

Ладно, возможно, этой картины в «Дом & Быт» и не было.

Он остановился перед шкафом в конце коридора и открыл сосновую дверь. Внутри шкафа, который, как я думала, предназначался для одежды, находились компьютерные мониторы, показывающие каждый возможный угол дома и окружающие его объекты. Дорогу, ворота. На трёх экранах в верхней части светилась красная мигающая иконка, на которой было написано большими печатными буквами: «Предупреждение: Нарушитель».

Он нахмурился и вытащил то, что выглядело как пульт дистанционного управления. Открыл заднюю панельку и надавил. Из него выпали четыре батарейки.

— Чёрт побери, — голос его был ровным, но там, под поверхностью, было столько злобы, что лучше бы он кричал.

Он сорвал зубами задний защитный клапан с батарей и заменил их, затем швырнул дистанционный пульт в шкаф и захлопнул дверцу. Он повернулся ко мне, и я заметила раздражение на его лице.

— Батарейки, — сообщил он. — У моей звуковой сигнализации сели батарейки. Вот почему она на тебя не сработала. Великолепно. Я забыл поменять батарейки во время генеральной уборки.

Я разинула рот. Что это значит? Если бы он заменил батарейки, я бы не стала свидетелем убийства?

«Ну, почти убийства», — напомнила я себе, когда человек в соседней комнате вновь застонал.

— Если ты меня отпустишь, я ничего не расскажу, — сказала я, выплёскивая слова взволнованным потоком. — Я ничего не видела. Я не знаю твоего имени и не знаю, кто ты. Даже не знаю, кто этот парень!

— Почему ты здесь?

Он стоял лицом ко мне, укоряя своими прямыми глазами. Я сглотнула.

— Я… Мне стало любопытно. Из-за бумажки.

Он шагнул вперёд, так что наши лица оказались всего в нескольких дюймах друг от друга. Я вновь почувствовала утончённый запах его лосьона после бритья, смешанный на этот раз с потом из-за напряжения. И под всем этим был ещё один запах. Горький запах крови и меди.

Несмотря ни на что, я помнила тот последний раз, когда мы были столь близки: в лифте. Помнила его свирепый поцелуй, страсть, нарастающую и вырывающую воздух из моих лёгких. Даже сейчас, стоя так близко к нему, я чувствовала ужасное желание, пробегающее по моему телу, разжигающее огонь между бёдер. Я знала, что он опасен, но моё тело это не волновало.