Его большой день - [91]
— Вот это здорово! — говорит дядя Богдан. — Филя — штука замечательная! А у меня, кстати, пернатых разбойников тьма-тьмущая. Будет на кого поохотиться.
— Выучу его, вместе на охоту будем ходить, — пообещал лесник дяде Богдану.
Я еле дождался, когда уйдет гость. Не решался при нем расспрашивать, на что нужен филин, но как только мы остались одни, пристал к дяде Богдану:
— Да на что вам этот филин?
Дядя Богдан с усмешкой покосился на меня: а ты, видать, и вправду охотник без году неделя, если таких вещей не знаешь, но все-таки объяснил:
— О-о, охота с филином — огромное удовольствие! Сороки да вороны, эти пернатые разбойники хуже всякой лисы. Они грабят птичьи гнезда. Теперь им худо придется. Для многих ястребов-перепелятников да тетеревятников их последний час пробьет. Эх, будь у меня сейчас мой Кубко, вы бы от удивления рот разинули!
— А разве филин ловит этих птиц?
— Надо же такое придумать! — воскликнул дядя Богдан, всплеснув руками. — Филин — это только приманка. Дневные хищники на него набрасываются. Ведь филин по ночам их гнезда разоряет, а вот стоит ему днем показаться, они ему спуску не дают. Вороны, сороки, ястребы нападают на него целыми стаями. И тебе лишь остается — пиф-паф! — как яблоки, их сбивать.
— Дядя Богдан, у вас, значит, был такой дрессированный филин?
— Был, конечно, был… Ведь я сказал уже, что Кубко его звали. Много лет он был моим верным другом.
— Как же вы его поймали? — приставал я к дяде Богдану.
— Все расскажу, дайте только перекусить малость, мы уж давно обедали…
После картофельной запеканки тети Ганы, которая хоть ростом не вышла, но была замечательной хозяйкой, мы улеглись в саду, среди высокой травы, и дядя Богдан начал свой рассказ:
— Дело под Суловскими скалами было, когда я еще лесничим неподалеку отсюда служил, в Петровском.
В один прекрасный весенний вечер отправился я на тягу вальдшнепов. Уже смеркалось, дрозды стихли, и тут увидал я в вышине большую птицу с зайцем в когтях. По полету я сразу узнал филина. Он летел к скалам, где у него, наверное, было гнездо.
С той поры филин из головы у меня не выходил. Вот как-то раз перед заходом солнца я и пошел к этим скалам. Из-за скал падали последние лучи солнца, когда послышалось однообразное «уг-у-у-у, угу-уууу, угу-у-у-у-у». Я стал следить, откуда вылетит филин. Ждать долго не пришлось. Вылетел он неожиданно, совсем бесшумно, из-за утеса, описал широкий круг в воздухе — и прямо в лес на охоту. «Птенцы есть, значит», — подумал я. И решил во что бы то ни стало добраться до гнезда с молодыми филинами.
Легко сказать, сделать труднее. Скалищи крутые, почти недоступные. Но упорства во мне не меньше, чем крутизны в этих скалах.
Неделю этак спустя спозаранку выбрался, я снова в те места.
Немало пришлось мне попотеть, карабкаясь до утесам, обрывам и крутым каменистым тропинкам. Под конец я уже был как мышь мокрый. В конце концов влез все-таки на каменистую площадку, откуда открывался чудесный вид. Посмотрел по сторонам и вижу: несколько корон с громким карканьем на одном месте кружат и то одна, то другая стремглав на скалы падает. Иду туда. Вороны меня заметили и, сердито каркая, отлетели к лесу.
Подобрался я поближе к тому месту, на которое вороны так злобно нападали, и вижу на старом, полусгнившем, вывороченном бурей дереве молодого филина. Сидит он неподвижно, только глазищами поводит. Весь еще белым пухом покрыт.
Пригнулся я, потихоньку ружье и сумку отложил, куртку с себя снял и шаг за шагом к филину подкрался. Он сразу же меня заметил, весь взъерошился и стал похож на шар. С лапы на лапу переступает, кривым клювом громко щелкает и моргает беспрестанно, а сам ни с места… А я уже в нескольких шагах от него. Растянул куртку, прыгнул — и филин мой! Напрасно он под курткой бился, не помогло ему это.
Потом ноги в руки — и домой с редкостной добычей.
Выпустил я его на чердак над курятником. Забился филин в самый темный угол и там, взъерошив перья, долго шипел и щелкал клювом. А у меня новая забота — добывать пропитание для своего драгоценного пленника. То дикого голубя подстрелю, то сойку, то ворону, а то и лисенка, лишь бы этого обжору накормить.
Принес я ему в первый раз корм. Он к мясу не подошел, а опять в угол забился, лег на спину и даже попробовал в меня когтями вцепиться.
«Ты вылитый Кубо![20]» — рассердился я.
Так эта кличка за ним и осталась.
Бросил я на чердаке убитую сойку, дверцу захлопнул и жду. Когда Кубо решил, что он один, он эту сойку когтями разодрал, а потом сожрал вместе с перьями.
Постепенно филин привык к новой жизни. Отворяю я дверцу, а он уже тут как тут и прямо из рук мясо рвет. Постепенно он сменил белый пух на серо-коричневые перья, выросли у Кубко крылья и хвост, на голове появились остроконечные ушки.
Старался я приручить Кубо: покуда он жрал, пытался погладить его. Сперва он топорщился, шипел и клевал меня. В конце концов позволил себя погладить. А вскоре мы с ним и подружились. Из Кубо он превратился в Кубко. Принесу я ему корм и только покликаю: «Кубо, Кубичек!», а он тотчас же отзывается: «Угу-у-у-у, угу-у-у-у, угу-у-у-у».
Стал я его на руки брать и с ним по двору ходить. Кубко расправлял крылья, хлопал ими, радуясь воле, но улетать не думал. Сразу видно, что хорошо ему без клетки. Тогда я решился во двор его выпустить и стал приучать к будущей охоте. Поставил я посреди двора шест с поперечиной, что-то вроде насеста, как буква «Т». На ногу Кубко надел кольцо с легкой цепочкой, а другой ее конец прикрепил к насесту. Цепочка была такая длинная, что не мешала филину передвигаться по всему двору. Ему еще привольнее стало. Сначала кольцо на ноге ему не нравилось, однако со временем он к нему привык. А на насесте филин чувствовал себя совсем как дома, озирался по сторонам, на птиц смотрел, что над ним летали.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Лариса Румарчук — поэт и прозаик, журналист и автор песен, руководитель литературного клуба и член приемной комиссии Союза писателей. Истории из этой книжки описывают далекое от нас детство военного времени: вначале в эвакуации, в Башкирии, потом в Подмосковье. Они рассказывают о жизни, которая мало знакома нынешним школьникам, и тем особенно интересны. Свободная манера повествования, внимание к детали, доверительная интонация — все делает эту книгу не только уникальным свидетельством времени, но и художественно совершенным произведением.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Две маленькие веселые повести, посвященные современной жизни венгерской детворы. Повесть «Непоседа Лайош» удостоена Международной литературной премии социалистических стран имени М. Горького.
Вот было бы здорово, если бы каникулы никогда не заканчивались, твой брат был самым-самым известным музыкантом, а в школе все-все без исключения хотели с тобой дружить. Казалось бы, не это ли мечта всех школьников? Но в реальной жизни всё оказывается не так просто. Да и мечты порой оборачиваются не долгожданной радостью, а сплошным разочарованием. Взрослеющие герои знаменитых повестей Анатолия Алексина помогут тебе самому стать старше вместе с ними, расскажут о чести и достоинстве, о первой любви и дружбе, о самых верных друзьях и о самой жизни – такой интересной, полной открытий и свершений! Для среднего школьного возраста.