.
Совершенно верно, что единственным мотивом Аменхотепа в стремлении отказаться от этого пантеизма, похоже, была не философская мысль, но просто страх, что его могут принудить к сохранению всех традиционных имен и культов и, таким образом, также признать Амона воплощением универсального бога свободомыслящих. Однако мы должны поверить, что он порвал с древними жестокими верованиями, которые, теоретически удалив богов на небо, в действительности удерживали их на земле в контакте с человеком и в человеческих и животных формах первобытной традиции. Хотя мысль была далеко не нова, тем не менее это был решительный шаг в стремлении действительно удалить высшее божество на небо и поклоняться ему только в той форме, в какой солнце появляется ежедневно перед глазами каждого. Однако этот разрыв с традиционализмом оказался фатально непреодолим. Консервативный разум масс не способен был отвергнуть освященные временем имена и культы предков. Мы можем восхищаться незаурядной смелостью царского шага, можем взирать на него с симпатией и сожалеть об его неудаче, однако Аменхотепа IV не следует переоценивать и сравнивать с великими мыслителями и реформаторами мировой истории.
Как иллюстрацию его учения и литературы, развившейся при его дворе, цитируем здесь известный гимн солнцу[699].
Ты заходишь на западный склон неба —
И земля во мраке, наподобие мрака смерти.
Спят люди в домах, и головы их покрыты;
И не видит один глаз другого,
И похищено имущество их, скрытое под изголовьем их, —
А они не ведают.
Лев выходит из своего логова,
Змеи жалят людей во мраке,
Когда приходит ночь
И земля погружается в молчание,
Ибо создавший все опустился на небосклоне своем.
Озаряется земля, когда ты восходишь на небосклоне,
Ты сияешь, как солнечный диск.
Ты разгоняешь мрак,
Щедро посылая лучи свои.
И Обе Земли (то есть Египет) просыпаются, ликуя,
И поднимаются на ноги.
Ты разбудил их —
И они омывают тела свои и берут одежду свою.
Руки их протянуты к тебе, они прославляют тебя,
Когда ты сияешь над всею землей,
И трудятся они, выполняя свои работы.
Скот радуется на лугах своих;
Деревья и травы зеленеют
[700];
Птицы вылетают из гнезд своих (seshu),
И крылья их славят твою душу;
Все животные прыгают на ногах своих;
Все крылатое летает на крыльях своих —
Все оживают, когда озаряешь ты их сиянием своим.
Суда плывут на север и на юг;
Все пути открыты, когда ты сияешь.
Рыбы в реке резвятся пред ликом твоим,
Лучи твои (проникают) в глубь моря.
Ты созидаешь жемчужину в раковине,
Ты сотворяешь семя в мужчине,
Ты даешь жизнь сыну во чреве матери его,
Ты успокаиваешь дитя – и оно не плачет, —
Ты питаешь его во чреве.
Ты даруешь дыхание тому, что ты сотворил,
В миг, когда выходит дитя из чрева,
(Ты заботишься о нем?) в день его рождения;
Ты отверзаешь уста его,
Ты создаешь все, что потребно ему.
Когда птенец в яйце и послышался голос его,
Ты посылаешь ему дыхание сквозь скорлупу и даешь ему
жизнь.
И вот выходит он из яйца,
Чтобы подать голос в назначенный тобою срок.
И он идет на лапках своих,
Когда покинет свое яйцо.
О, сколь многочисленно творимое тобою
И скрытое от мира людей. Бог единственный,
Нет другого, кроме тебя!
Ты был один —
И сотворил землю по желанию сердца твоего,
Землю с людьми, скотом и всеми животными,
Которые ступают ногами своими внизу
И летают на крыльях своих вверху.
Чужеземные страны, Сирия, Куш, Египет —
Каждому человеку отведено тобою место его.
Ты создаешь все, что потребно им.
У каждого своя пища,
И каждому отмерено время жизни его
[703].
Языки людей различаются меж собою;
Несхожи и образы их и цвет кожи их
[704],
Ибо отличил ты одну страну от другой.
Ты создал Нил в преисподней
И вывел его на землю по желанию своему,
Чтобы продлить жизнь людей —
Подобно тому, как даровал ты им жизнь,
Сотворив их для себя,
О всеобщий Владыка,
Утомленный трудами своими
[705],
Владыка всех земель,
Восходящий ради них,
Диск солнца дневного, великий, почитаемый!
Все чужеземные, далекие страны,
Созданы тобою и живут милостью твоею, —
Ведь это ты даровал небесам их Нил,
Чтобы падал он наземь, —
И вот на горах волны, подобные волнам морским,
И они напоят
[706] поле каждого в местности его.
Как прекрасны предначертания твои, владыка вечности!
Нил
[707] на небе для чужестранцев
И для диких животных о четырех ногах;
А Нил, выходящий из преисподней, – для Земли
Возлюбленной.
Лучи твои кормят
[708] все пашни;
Ты восходишь —
И они живут и цветут.
Ты установил ход времени,
Чтобы вновь и вновь рождалось сотворенное тобою, —
Установил зиму, чтобы охладить пашни свои,
Жару (когда они действительно ощущают тебя).
Ты создал далекое небо, чтобы восходить на нем,
Чтобы видеть все, сотворенное тобой.
Ты единственный, ты восходишь в образе своем,
Атон, живой, сияющий и блестящий, далекий и близкий!
Из себя, единого, творишь ты миллионы образов своих.
Города и селения, поля и дороги
И Река созерцают тебя,
Каждое око устремлено к тебе,
Когда ты, диск дневного солнца (над ними).
После этой строфы текст явно испорчен, в нем несколько очень затемненных предложений, приблизительное значение которых, похоже, таково: «Ты не (?) удалился, так как (?) существовал твой глаз, (который?) ты создал для (?) них, чтобы тебе не видеть радости (?)». И затем текст продолжается, превращаясь в персональную молитву.
