Эффи Брист - [15]
– Но ведь это же восхитительно, Геерт. Это целых шесть романов, которые едва ли успеешь прочитать до конца. Пусть их герои – обыватели, зато у каждого необыкновенная история. Но раз ваш город приморский, в нем должны проживать не только хирурги, цирюльники и подобные им, но и капитаны. Какие-нибудь летучие голландцы или...
– Ты совершенно права. Есть у нас и капитан, раньше он был пиратом и плавал под черным флагом.
– Не понимаю. Что значит «плавал под черным флагом»?
– Бывают такие люди, далеко отсюда, в Тонкине и в южных морях... Но, с тех пор как наш капитан поселился здесь, среди людей, у него снова появились прекрасные манеры, и он стал вполне приличным человеком.
– И все же я стану его бояться.
– Бояться тебе здесь нечего, даже когда я буду в разъездах или на чашке чая у князя. Помимо всего прочего, у нас, слава богу, есть Ролло[26].
– Ролло?
– Да, Ролло. Ты невольно вспоминаешь, что слышала от Нимейера или от Янке о таком норманском герцоге. В нашем Ролло тоже есть что-то норманское. Это – обыкновенный ньюфаундленд, прекрасное животное, любит меня и тебя тоже полюбит. Ролло тонкий знаток людей. Пока он с тобой, можешь не беспокоиться, тебя не тронет ни живой, ни мертвый. Однако взгляни на луну. Разве она не прекрасна?
Погруженная в свои мысли, Эффи с интересом и страхом вслушивалась в каждое слово мужа. Теперь она приподнялась и посмотрела направо, где из-за белоснежных, стремительно бегущих облаков только что вынырнула луна. Большим медно-красным диском висела она над ольшаником, проливая свет на широкую водную гладь Кессины.. Или, может быть, это была уже не Кессина, а один из многочисленных морских заливов.
Эффи была словно во сне.
– Ты прав, Геерт. Она прекрасна, но ее свечение внушает жуть. В Италии она никогда не производила на меня такого впечатления, даже когда мы ехали из Местры в Венецию, Там тоже нас окружали болота, вода, лунный свет, и я боялась, что мост вот-вот провалится, но там не было ничего призрачного. Чем это объяснить? Может, влиянием севера? Инштеттен рассмеялся.
– Мы всего на пятнадцать миль севернее Гоген-Креммена, и тебе придется долго ждать, пока здесь появится первый белый медведь. Мне кажется, ты просто разнервничалась от долгой дороги. А тут еще Сен-Приватская панорама и история про китайца.
– Никакой истории ты мне вовсе не рассказывал.
– Не рассказывал? Значит, я только упомянул о китайце; любой из них уже сам по себе история.
– Это верно, – рассмеялась Эффи.
– Во всяком случае, ты скоро ко всему привыкнешь. Видишь, впереди маленький домик, а в нем горит огонек. Это кузница. Там дорога делает поворот. А за поворотом появится кессинская колокольня или, вернее, две колокольни.
– У вас две колокольни?
– Да, Кессин растет. Теперь у нас есть и католическая церковь.
Через полчаса экипаж остановился на противоположном конце города, у дома ландрата, сравнительно простого, немного старомодного здания. Его фасад выходил на главную улицу города – она вела к пляжу, – а из задних окон открывался вид на небольшой лес между городом и дюнами, который называли «питомником». Старомодное здание было частным домом Инштеттена, а окружная управа располагалась немного наискосок от него на другой сторое улицы.
Крузе не пришлось возвещать о прибытии троекратным щелканием кнута. Из всех окон и дверей дома уже давно следили за появлением господ, и прежде чем экипаж успел остановиться, на тротуар высыпали все обитатели дома, и Ролло запрыгал вокруг коляски. Инштеттен сошел сам, помог выйти из экипажа своей жене, после чего молодые под приветственные возгласы слуг проследовали рука об руку в прихожую, обставленную роскошными старинными стенными шкафами. Горничная, хорошенькая, хотя и не очень молодая особа, умевшая со вкусом оттенять полноту своей статной фигуры, с изящной шапочкой на белокурых волосах, помогла Эффи снять пальто и муфту и нагнулась, чтобы расстегнуть ее отороченные мехом резиновые боты. Не успела она подняться, как Инштеттен сказал:
– Пожалуй, Эффи, я тебе сейчас же представлю всех домашних, всех, кроме госпожи Крузе. Она вообще неохотно показывается на людях и, подозреваю, пребывает в обществе своей неизменной черной курицы.
Все улыбнулись.
– Но оставим госпожу Крузе. Вот мой старый Фридрих. Он при мне еще с того времени, когда я учился в университете. Прекрасные были деньки, не правда ли, Фридрих? А вот Иоганна, твоя землячка, если бранден-буржцев ты считаешь своими земляками. Это – Хри-стель, которой мы и днем и вечером доверяем заботу о поддержании нашего земного существования и которая, смею тебя уверить, отлично стряпает. А это Ролло. Ну, Ролло, как дела?
Ролло, казалось, только и ждал этого персонального обращения. Услышав свое имя, он радостно залаял и, подскочив, положил лапы на плечи хозяина.
– Ладно, Ролло, ладно! Посмотри-ка сюда. Вот твоя хозяйка. Я уже говорил ей, что ты прекрасный пес и будешь ее охранять.
Ролло опустился на пол и сел перед Инштеттеном, с любопытством поглядывая на молодую женщину. Когда же она протянула ему руку, он ласково лизнул ее.
Пока шла сцена представления, Эффи успела оглядеться. Она была очарована всем увиденным и вдобавок ослеплена обилием света. В передней горели четыре или пять бра, очень примитивных, из блестящей белой жести, что, однако, усиливало их свет. Еще две лампы с красными абажурами, свадебный подарок Нимейера, стояли на этажерке между двумя дубовыми шкафами. Напротив них находился столик с чайным прибором. Горелки под котелком с водой были уже зажжены. Тут было много других, новых для нее и порою даже странных предметов. Потолок прихожей поддерживали три резные балки. К первой из них был подвешен парусный корабль, полностью оснащенный, с орудийными люками и высокой кормой. На второй балке висела огромная рыба, которая, казалось, плавала в воздухе. Эффи тронула ее своим зонтиком, и чудовище медленно стало поворачиваться.
