Эффект пристутствия - [7]

Коля Беркутов, незабвенный друг детства, за два дня до боя на том самом плато бросил в сердцах: «Если это называется наведением нового мирового порядка, то я против такого порядка…». Коля был тихим парнем, он никак не соответствовал своей «хищной» фамилии. Ни разу он ничего не брал у крестьян, не подкарауливал в кустах смуглых мулаток, не бил по лицу стариков, требуя указать, где скрываются партизаны-сепаратисты. На его тонких, как у девушки, руках, — руках не воина, а художника, уж точно не было невинной крови. Может быть, поэтому он и погиб. На всех войнах всегда гибнут самые неприспособленные к убийству…

А когда спустя две недели после боя на плато Сьерры, прозванном «долиной смерти», командование войск ООН приказало любой ценой очистить горные массивы от легионеров, чтобы освободить контролируемые ими дороги, по которым в обездоленные войной селения должны были пойти конвои с гуманитарной помощью, Слав, еще не восстановившийся после отравления газами, потребовал выписки из госпиталя и отправился вместе со своим батальоном на задание. Слав хотел только одного — мести. В его душе жила святая решимость — отомстить врагу за смерть друга. За то, что враги отняли у него возможность по-человечески попрощаться с ним, проводить, как подобает, в последний путь, всплакнуть на могиле… Поэтому Слав первым ворвался в селение, где, по данным разведки, была основная база легионеров, ударом ноги выбил дверь глинобитной хижины, притулившейся у подошвы высокой скалы, и пронзил внутреннее пространство халупы беглым огнем из верного «калаша». Откуда он мог знать, что в этом селении уже давно нет партизан? Ведь он видел, что из окон этой хижины можно держать под обстрелом все подступы к селению, и потому, стараясь быть незамеченным, пока другие ждали за поворотом, прокрался, маскируясь в зарослях, к самой избушке… А там прятались от войны маленькая девочка вместе со своим шестимесячным братишкой. Она крепко прижимала мальчонку к обвязанной потрепанными лоскутами какой-то материи груди, и ее мертвые глаза — большие и черные — глядели в лицо Слава с недетским укором…

Прошло больше пяти лет, а он никак не может забыть этот вопрошающий за что? — детский взгляд.

Но разве только он, Слав, виноват в смерти маленькой девочки? В той проклятой стране шла война. А Слав был солдатом на той войне. Эта война отняла у него друга…

Но когда настало время заключать новый контракт на продолжение службы, Слав решил остановиться, не делать убийство своей основной профессией. Он порвал с армией раз и навсегда. Вернувшись на родину, решил попробовать себя в качестве артиста — тем более что голосом его Бог не обделил, и поэтическим талантом тоже.

Но, вернувшись на родину, Слав узнал, что Таня… его девушку тоже звали Таней, и она была какая-то несовременная: не пила, не курила, не «кололась», не ходила на дискотеки «балдеть» от «кислотной музыки». Даже косметикой не пользовалась… И в свои 17 лет умудрилась остаться единственной в их одиннадцатом «А» чистой и непорочной. И целовалась она только один раз — со Славкой, своим верным приятелем, с которым дружила чуть ли не с раннего детства, их даже дразнили «женихом и невестой».

Однако Таня ничуть не обижалась на дразнилки, потому что где-то в глубине ее души жила странная, но приятная уверенность, что когда-нибудь правда, очень и очень не скоро — она действительно выйдет замуж за Славку…

Славка был уверен, что Таня не забыла их первый — и единственный поцелуй, когда он приехал из Оливии, где учился в военно-морском училище.

Стоял теплый осенний вечер, и они гуляли по тихому парку, запорошенному облетевшей листвой, а потом присели передохнуть на дощатую скамейку. И…

Славка набрался смелости — парень он был не из робкого десятка, но перед Таней почему-то тушевался, особенно когда невольно встречался с ней взглядом, — слегка приобнял девушку за узкие плечи и нежно коснулся своими губами ее губ. И обрадовался, когда почувствовал, что Таня пытается ответить — неумело, но искренне, — на его поцелуй… А потом вдруг, словно испугавшись чего-то, она вырвалась из его объятий и убежала, и Славка не стал догонять девушку, потому что и сам был крайне смущен… а на следующий день, в воскресенье, они увиделись, как ни в чем не бывало, и долго, до темноты, гуляли по парку и набережной Волги, о чем-то разговаривали, но никто из них не вспомнил про вчерашний поцелуй… хотя оба чувствовали, что между ними со вчерашнего дня зародилось нечто большее, чем прежняя дружба, после чего они должны всегда быть вместе. Славка смело смотрел в карие глаза девушки, и видел, что Танюшка не забыла его робких, но уверенных губ, и что она совсем не против снова почувствовать приятную сладость поцелуя…

Но они не торопили события, потому что знали, что время близости, о которой они мечтали тайком друг от друга, еще не пришло. Славке и Тане было всего по семнадцать лет, жизнь только начиналась, и они знали, что все у них еще впереди — и объятия, и поцелуи, и новые встречи. И совместная жизнь — долгая и счастливая. А сейчас они, не задумываясь о будущем, просто гуляли вдвоем по осеннему парку, держась за руки, и этого было достаточно для счастья…