Ее звали Мария - [15]
— Среди них есть Усковы?
— В том-то и дело, что почти все они — Усковы. Моя мама тоже Ускова. Нужно сделать так: сначала обойдем всех Усковых, а потом остальных.
— Лидия Михайловна, о каком музее говорил ваш директор?
— Беда с этим музеем. Два года назад мы с ребятами решили создать в школе музей народного быта. Ну, знаете, собрать бытовые предметы — деревянную посуду, прялки, ткацкие станки, коврики, записать фольклор. У нас в селе старые люди знают очень много народных песен, которые поют только у нас, в степи. Собирали мы долго, сделали много. Но где все это хранить? Вот и воюем с директором, чтобы дал помещение. А пока все свалено в учительской…
На следующий день начались наши беседы с Усковыми. Я в основном молчал, беседу вела Лидия Николаевна.
— Здравствуйте, баба Мотя! Доброго вам здоровья!
— Здравствуй, Лида. Спасибо, детка. Сидайте. А это кто же это с тобой?
— Это, бабушка, корреспондент из Ленинграда. У нас к вам тело.
— Из Ленинграда? — задумчиво переспросила баба Мотя. — А чего ж с такой дали приехал?
— Баба Мотя, мы ищем родственников одной девушки, партизанки, ее фашисты повесили в сорок втором году в Сталинграде. Ее фамилия была — Ускова. Звали Мария. Вы ведь тоже Ускова?
— Да сейчас-то я не Ускова, а в девках была Ускова, по отцу. А кто у нее были родные, у Марии вашей?
— Отец — Иван Усков, отчества не знаем, мать — Прасковья Ивановна. У них было две дочери — Марфа и Маша. Марфа примерно с десятого года рождения, а Маша — с семнадцатого. Вот и нужно узнать — катричевская она или нет. В городе говорят — катричевская…
— Кто говорит?
— Скворцова Мария Иосифовна. Не знали такую?
Баба Мотя отрицательно качает головой. Глаза у нее слезятся, старуха поминутно вытирает их платочком.
— Не помню, детка. А за кем она была?
— Ее муж — Дмитрий Скворцов. На фронте погиб.
— Тю, да это же Митька Скворцов. Знаю, и Марусю, жинку его, знаю. Маруся в девках была — Свиридова. А Ивана Ускова не помню. Был Митька Усков, его «бегунок» звали, был Сашка Усков, того «каблучком» звали, а Ивана не помню…
Пора уходить, мы прощаемся, но баба Мотя не отпускает нас, пытается усадить за стол, ставит миску с пирогами. Я отказываюсь, Лидия Михайловна шепчет:
— Нельзя, обидите. Съешьте пирожок…
Едим пирожки, пьем компот, благодарим и идем в следующий дом…
Вечер. В окнах зажигаются огни…
— Ну, — говорит Лидия Михайловна, — если и баба Федора не помнит, тогда уж не знаю…
Мы вошли к бабе Федоре, заглянули из горницы в комнату. На длинном столе стоял самовар, миска с пирогами, а за столом сидели старухи Усковы — баба Мотя, баба Матрена, баба Федора, баба Васена, баба Шура, баба Глаша — все те, у кого мы сегодня побывали. Старухи спорили.
— Васена! — говорила баба Мотя. — Тебе восемьдесят, а ты уже ничего не помнишь. Я старше тебя и знаю — на ферме жили «бегунки», а на хуторе, в Кривой балке — «каблучки»… У них не было Ивана. Степан был, Федор и Семен были, а других не было…
— Был один Иван, — сказала баба Федора, — не ругайтесь. Был Иван, я помню. Возле чувашей жил, на третьем хуторе. Я его помню, а отчества не знаю, жена у него была, дочка, одна или две, не помню. Бондарем был, бочки делал…
Утром я уехал в Волгоград. На прощанье Лидия Михайловна сказала:
— Найдем, можете быть уверены. Если мне с детьми не удастся, старухи найдут, вспомнят. Теперь они не успокоятся.
Автобус катил в Волгоград.
«Неужели Анна Дмитриевна ошиблась? — думал я. — Что значит — приехали вместе с Усковыми? Как понять слово «вместе»? Может быть, оно означает «одновременно»? В одно время приехали: Скворцовы из Катричева, Усковы из Рахинки или Дубковка, как говорила Мария Алексеевна Персидская?»
В Волгограде я снова зашел к Дуюновой.
— Я говорила с Астраханью, — сказала Анна Дмитриевна, — с мамой. Она сказала, что Усковы — катричевские, приехали в Сталинград в двадцать девятом году, вместе с нами. Жили в степи, на хуторе, возле Катричева. Мария там и родилась.
В тот же день я дал телеграмму в Катричев:
«По сведениям Скворцовой Мария родилась и жила в Катричеве, одном из хуторов. Сталинград переехали двадцать девятом году. Отец Усков Иван Иванович. Попытайтесь узнать в сельсовете точное место рождения Марии. Ответ сообщите адресу Ленинград, Мытнинская 1/20, журнал «Костер».
Через неделю в редакцию пришла телеграмма из Катричева:
«Сельсовете данных не оказалось. Солдатские вдовы и катричевские следопыты продолжают поиск. Гончарова».
Глава 11
КАТРИЧЕВСКИЕ СЛЕДОПЫТЫ ДЕЙСТВУЮТ
Статья называлась «Мария из села Катричева?». Ее написала сама Лидия Михайловна, рассказав в ней краткую историю подвига Саши и Марии и о наших совместных посещениях «солдатских вдов». Заканчивалась статья словами: «Поиск продолжается. Всех, кто сможет хоть чем-нибудь помочь, просим откликнуться».
В редакцию газеты пошли письма. Уже потом мы узнали, что не только письмами атаковали быковский «Светлый путь» — были и многочисленные посетители. Видимо, история Марии Усковой крепко задела самолюбие ее земляков. Встречались деловые письма, в которых жители района рассказывали о знакомых им семьях Усковых, но большинство корреспондентов интересовал вопрос: а что же дальше? Нашли ли родственников Усковой или людей, знавших ее? И где она все-таки родилась? Письма из Рахинки, Дубков, Волжского, Быкова, практически из всех хуторов и деревень Быковского района. Многие из этих писем сотрудники газеты переправляли в «Костер», и всякий раз мы с волнением вскрывали очередное послание: нет ли чего нового?
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.