Ее последний вздох - [9]

— Уехали десять минут назад.

— Номер машины записали?

Офицер вытянул из журнала клочок бумажки. «Машина номер 24» — значилось на ней.

Теперь Трейси найдет их отчет и посмотрит, что там написано. Как ни смешно, пожарных всегда вызывали на убийство, в особенности в тех случаях, когда жертва была еще жива, а если нет, то им полагалось объявить о смерти. В большинстве случаев жертва была именно мертва, причем видно это было с первого взгляда, и все равно бравые огнеборцы каждый раз врывались на место преступления, топали везде своими сапожищами, разрушали хрупкие улики, втаптывали в землю стреляные гильзы, а иногда и двигали тело — все это приходилось учитывать потом, при восстановлении картины преступления.

Трейси бросила взгляд на стоянку, внешний периметр которой дежурный сержант уже оклеил полосатой черно-желтой лентой.

— Надо перетянуть лентой и въезд, — сказала она.

— Владелец будет возмущаться.

Но Трейси была не в духе.

— Арестуйте его, если будет мешать.

Офицер ушел.

— Что, тяжелая ночь выдалась? — спросил Кинс, глядя на нее.

— Скорее тяжелый месяц, — ответила она. — Да и дальше, чует мое сердце, легче не будет.

Она шагнула в комнату. Анжела Шрайбер лежала у изножья кровати, на боку, голая, связанная и противоестественно изогнутая: голова запрокинута, шея вытянута, глаза открыты. Затянутая скользящим узлом веревка тянулась вниз по спине, соединяя связанные запястья и лодыжки. Ноги были согнуты в коленях так, что пятки едва не касались ягодиц.

— Надо же, как он ее опутал, — сказал Кинс с порога, — прямо теленок на родео.

— Да, только телят на родео не убивают, Кинс, — ответила Трейси.

Кинс провел по волосам рукой и вздохнул:

— Точно. Только ковбоя нам и не хватало.

* * *

Зрачки Анжелы Шрайбер посерели, роговица замутилась. Петехии — крошечные красные точки от разрыва капилляров, вызванного сильным сжатием, — испещрили лицо и сами по себе могли бы свидетельствовать об удушении, даже если бы на шее жертвы не было петли. Как и Николь Хансен, Шрайбер, на взгляд Кроссуайт, было лет от двадцати до двадцати пяти. Привлекательная молодая женщина со светлыми волосами, собранными в «конский хвост», и миниатюрной фигуркой.

— Она так и лежала, на боку? — спросила Трейси у вернувшегося патрульного офицера. — Или ее перевернули пожарные?

— Так и лежала, — ответил тот.

Трейси опустилась на колено, чтобы внимательнее взглянуть на подошвы ног Шрайбер.

— А это что такое? Ожоги от сигареты?

Кинс шагнул ближе и сделал снимок на мобильный. Конечно, криминалисты все до последней соринки тут заснимут, но ему всегда нравилось иметь собственные фотографии. Бывает ведь, что камера фиксирует то, чего глаз не замечает.

— У Хансен я таких не помню.

— Потому что их не было, — сказала Трейси. Снова взглянула на петлю, на веревку, обвела глазами комнату — типичную для мотелей на этом отрезке улицы: двуспальная кровать под тонким покрывалом в цветочек, мебель из прессованных опилок и обои, желтые от табачного дыма, которым буквально пропитан здешний воздух. Однако никаких окурков или обгорелых спичек видно не было.

— Спорим, нам теперь вернут Хансен, — сказал Кинс.

Решение Ноласко отправить дело Хансен в отдел висяков всего после месяца расследования было странным, но Трейси уже привыкла ожидать от него как раз таких ходов, исполненных скрытой агрессии. Для нее это означало лишнее нераскрытое дело в ее послужном списке и свидетельствовало об уверенности начальника в том, что она его так и не раскроет. Правда, ему и самому не поздоровилось, когда родственники убитой запротестовали, а феминистки приготовились воевать за это дело. Удушение эротической танцовщицы в комнате заштатного мотеля подействовало на активисток как красная тряпка на быка — у них появился прекрасный повод обвинять полицейское управление Сиэтла в бесчувственности к женщинам. И надо же, чтобы это случилось именно сейчас. Управление еще не успело перевести дух после расследования департамента юстиции, по итогам которого полицию Сиэтла обвинили в необоснованном применении силы, а федеральный суд решил, что управление слишком долго мешкает с проведением реформ. А тут еще женщины будут выкрикивать в телекамеры всякие обвинения в их адрес — нет, к этому полицейские боссы были не готовы.

Трейси посмотрела на потертый серый ковер и задумалась о том, какое количество волос, крови, спермы и еще бог знает чего собрали с него полицейские эксперты.

— Да, экспертизе предстоит та еще работенка, — сказала она.

— Может, это и имеют в виду, когда говорят о пятидесяти оттенках серого.

В ответ на эту шутку Трейси подчеркнуто закатила глаза, потом снова посмотрела на танцовщицу. Ей хотелось перерезать веревку, но тело уже находилось под юрисдикцией Стюарта Фанка, главного медэксперта округа Кинг. Так что они с Кинсом не имели права его трогать. И Фанк повезет Шрайбер в головной офис в центре города вот в таком виде: голую, связанную и раскоряченную.

Финальное унижение.

Глава 7

Компьютерная проверка через офис секретаря штата показала, что некое общество с ограниченной ответственностью под названием «Пинк Палас» владело в Сиэтле тремя клубами с аналогичным названием. Президентом указанной компании был некто Даррел Нэш, проживавший в недешевом особняке в викторианском стиле, стоящем в районе, застроенном в стиле королевы Анны