Её капитан - [9]

Но…теперь Слейту была невыносима мысль о шумных семейных ужинах, поэтому он предпочитал уединение маяка.

Вокруг в лихорадочном танце бушевал ветер, хватая Слейта за куртку и вырывая у него из рук углы полотна. Развернув легкий непромокаемый виниловый брезент, Слейт, приложив усилия, дотянул его до противоположного борта кузова. Однозначно надвигался шторм. Слейт глянул вверх — моряки и пехотинцы легко переносили резкие изменения погоды. Слишком темно, даже с учетом близящейся зимы. Вихри стремительно разгонялись. Следовало поскорее отвезти Холли домой, а потом вернуться на пристань и, спрятав грузовик, проплыть на лодке до того, как погода испортится окончательно.

Однако Слейт подозревал, что Холли так просто не отстанет. Они никуда не поедут, пока он не подчинится ее прихоти. Слейт мог дать голову на отсечение, что так оно и будет.

И Холли, словно заводная обезьянка, нетерпеливо постукивала ногой по земле с таким видом, будто ждала визита к гадалке шесть лет, а не шесть минут. Суровый ветер разметал ее длинные рыжие волосы, и она тряхнула головой в безуспешной попытке отбросить их с лица. Холли напоминала волшебницу из другого мира.

Пока она наблюдала за Слейтом, на ее губах играла лучезарная улыбка, отражавшаяся в великолепных по-весеннему зеленых глазах, смотрящих на него, будто он — единственный мужчина во всем мире. Или, по крайней мере, в ее мире. Когда Слейт подошел к Холли, она выглядела такой радостной, что вся кровь в его теле хлынула вниз, делая кое-что недопустимое. Черт, нет. Черт, черт, черт, нет.

Опасаясь утратить способность ходить, Слейт поспешил ухватить полог шатра и, отодвинув его, пропустить Холли в логовище гадалки. Ему совершенно не хотелось, чтобы Холли заметила все более болезненную эрекцию, да и опусти гадалка взгляд, как тут же определит его состояние безо всяких хрустальных шаров.

На них волной нахлынул мутный дым. Ароматы пачули и шалфея заполняли ноздри и взрывали обонятельные нервы, а затем окутывали кожу, проникая в каждую пору. Слейт не сомневался, что к окончанию сеанса будет являть собой пробник благовоний сандала и других навязчивых ароматов, словно торчал где-то между растаманским магазином 1960-х годов и каким-нибудь кошмарным отделом вроде Yankee Candle или Bath & Body Works⁹. Треугольные свечи ладана горели в каждой видимой глазу щели.

Иисус. Кому-нибудь нужно срочно сообщить в пожарный департамент, пока шатер гадалки не породил пожар по всему Пиберри.

Помимо ароматов, от которых голова шла кругом не хуже чем на выступлениях «Гарлем Глобтроттерс»¹⁰, Слейта занимало, как бы поскорее сесть, причем быстро, пока никто не заметил его эрекцию. Поэтому он рухнул на один из удобных стульев перед столом гадалки.

Но тогда его внимание привлекли длинные разметавшиеся волосы Холли. Даже не успев подумать, Слейт заправил ей за ухо растрепавшийся локон. Она судорожно вдохнула.

От темных глаз гадалки не укрылся ни его жест, ни реакция пугливой Холли. Хозяйка шатра с нескрываемым интересом посмотрела сначала на Слейта, а потом на нее. Черт, все сразу же стало ясно.

— Я — мадам Зельда, — нараспев представилась женщина голосом хриплым и таинственным, с отголосками какого-то неизвестного акцента. — Добро пожаловать в мой шатер.

Что-то в любопытном пристальном взгляде гадалки взывало к похороненным воспоминаниям. Слейт не мог отделаться от ощущения, что знает ее — вполне вероятно, учитывая, на каком маленьком острове они живут — однако она слишком хорошо играла свою роль. Хриплый голос с акцентом звучал незнакомо, но все равно вызывал какой-то отклик минувших дней.

Подражая цыганкам, гадалка убрала волосы под множество шарфов всех цветов радуги, а остальное тело закутала в яркие прозрачные и полупрозрачные ткани, маскировавшие возраст, фигуру и прочие отличительные черты. Паранджа лавандового цвета скрывала нижнюю половину лица, позволяя рассмотреть лишь глаза и мочки ушей, с которых — вполне ожидаемо — свисали огромные позолоченные обручи.

Каждый дюйм свободного пространства шатра занимали лавандовые благовония и красочные жеоды. С потолка на нитях свисали замысловатые наросты янтаря, хрусталя и кварца. На углу отполированной обсидиановой столешницы лежал свернутый платок из зеленого войлока, поверх которого возвышались колоды Таро и обычных игральных карт. Гадалка могла удовлетворить запрос любого клиента, все-то у нее было припасено. В центре стола стоял большой хрустальный шар. Розовый.

— Розовый камешек, — заметил Слейт, осмотревшись по сторонам.

— Редкий розовый кварц, — поправила мадам Зельда голосом томным и таинственным. — Чтобы привнести в вашу жизнь любовь.

— А с чего вы решили, что мне в жизни нужна любовь? — возразил он.

— Разве нет? Она нужна всем.

Прежде чем Слейт смог ответить, Холли ткнула его локтем в бок.

— Ах, вот как? — тонко выщипанные брови гадалки взлетели вверх. — Уже? Но ведь вы только встретились?

Он выгнул бровь. Сплетни разносились по острову барабанным грохотом, быстро и неотвратимо.

— Мадам Зельда видит все, слышит все, знает все, — напевала гадалка, будто в ответ на невысказанный вопрос Слейта.