Эдуард I - [8]

Усиленные физические упражнения не уберегли принца, и в 1247 году он вновь тяжело заболел. Приставленные к наследнику престола доктора Александр и Томас отнеслись к его недугу крайне серьезно, чего не скрыли и от короля. Генри III даже опасался, что наследник престола может умереть. Хронист писал: «В ночь на святого Михаила^{15} заболел Эдуард, первородный сын и наследник государя короля. И написал государь король всем священникам, которые находились в окрестностях Лондона, где заболел упомянутый Эдуард, чтобы они с усердием вознесли молитвы за выздоровление ребенка. И помимо других написал он, в частности, аббату и конвенту Сент-Олбенса, чтобы они отслужили мессы, и все монахи участвовали бы в торжественном пении, и первая была бы за святого Альбана, а вторая — за болящего, а именно: „Всемогущий вечный Боже, верующих вечное спасение…“^{16} И милостью Господней здоровье ребенка было восстановлено»[14].

После выздоровления Эдуард возобновил конные прогулки, упражнения с оружием и выезды на охоту, к которой он пристрастился. Это шло ему на пользу, здоровье принца постепенно укреплялось.

* * *

Отношения между Англией и Францией по-прежнему оставались неурегулированными: английский король требовал возврата Нормандии и отвоеванной у него части Аквитании, а французский король предпочитал никак на не реагировать на эти демарши. Он до такой степени был удовлетворен течением дел в Аквитании, что не беспокоился даже по поводу того, что Генри III все еще не принес ему вассальную присягу. Луи IX полагал, что вся Гасконь^{17} вот-вот может отложиться от своего английского сеньора. После катастрофического провала экспедиции 1243 года, предпринятой для освобождения герцогства от французов, власть английского короля, носившего одновременно титул герцога Аквитанского, признавали только территории между Дордонью и Пиренеями. При этом у него было поразительно мало рычагов влияния на своих вассалов. Вся реальная власть находилась в руках гасконских магнатов, чьи отношения с верховным сеньором, пребывавшим далеко за морем, были весьма формальными.

Слабые сенешали, назначаемые королем, не обладали достаточными полномочиями для наведения порядка. Местные сеньоры вели себя крайне независимо, они грабили торговцев и с упоением предавались междоусобным войнам. Столицу герцогства Бордо раздирала вражда могущественных семейств Солер и Колом. В Байонне кланов, борющихся за муниципальные должности, было еще больше. К остаткам Аквитании тянули жадные руки соседние государи. Трувер^{18} Теобальд IV граф Шампанский, носивший также корону Наварры, жаждал присоединить к своим владениям долину Адура. Фернандо III, король Кастилии, и Хайме I, король Арагона, по мелочам размениваться не собирались и претендовали на всю Гасконь целиком. Судьба герцогства висела на волоске.

Королевский ордонанс о передаче Эдуарду Аквитании вместе с островом Олерон был выпущен 30 сентября 1249 года — через три месяца после достижения наследником престола десятилетнего возраста. Однако никаких фактических властных полномочий принц не получил. Более того, король не пожаловал ему даже титула, связанного с новым владением — другими словами, герцогом Аквитанским Эдуард не стал.

Это, конечно, неудивительно — нельзя же было всерьез надеяться, что десятилетний мальчик сможет справиться с комплексом запутанных проблем и успешно управлять отдаленным герцогством, погруженным в перманентную смуту. Вопрос в другом — зачем королю вообще понадобилось вмешивать в это дело принца, если всеми делами на английских территориях в юго-западной Франции уже ворочал не кто иной, как его давний друг и советник Симон де Монфор? Граф Лестерский находился на континенте в качестве королевского наместника с весны 1248 года. Он был назначен на этот пост на семилетний срок и получил обширные полномочия во всем, что касалось управления герцогством и защиты интересов Англии от многочисленных внешних и внутренних угроз.

Симон де Монфор взялся за устроение Аквитании с большим рвением и быстро доказал всем, что недаром является сыном знаменитого гонителя альбигойцев. Он изъездил герцогство из конца в конец, чтобы сплотить немногих оставшихся сторонников английского короля, а затем занялся мятежниками. Наместник приструнил бордоских смутьянов, а также их сторонников в других провинциях, разорив владения Раймона III виконта де Фронсака. Он также разгромил войско вечного бунтовщика Гастона VII Великого виконта де Беарна и взял в плен его самого. Монфор конфисковывал земли, разрушал замки и, что хуже всего, уничтожал виноградники. Это считалось ужасным деянием в стране, основным источником дохода которой было вино. Неудивительно, что найти общего языка с гасконцами ему не удалось. В Лондон летели многочисленные жалобы на действия наместника. Обвинения в адрес Симона де Монфора оказались настолько серьезными, что ему было предписано незамедлительно предстать перед королевским советом.

Между тем номинальный владыка Аквитании, каковым являлся Эдуард, по-прежнему находился в Англии. В 1251 году он в третий раз тяжело заболел, и 1 июня король отдал следующее распоряжение хранителю Виндзорского леса и манора Кенингтон: «Приказ Годфри Листону разрешить Б. Пешу и Э. де Монцу охотиться на козлят и других королевских животных в Виндзорском парке для надобностей Эдуарда, сына короля, когда это будет необходимо, до тех пор, пока он не излечится»