Единство и одиночество: Курс политической философии Нового времени - [55]

Шрифт
Интервал

Летом 1505 года Лютер переживает биографический перелом. Он слышит рядом с собой удар грома, пугается внезапной смерти и видит в этом испуге призыв, призвание (Beruf) уйти в монастырь, стать монахом. Но там он не приживается. В 1512 году Лютер возвращается в мир и становится доктором теологии. И в 1517 году — в год, считающийся началом Реформации, — он прибивает к стене Виттенбергской церкви свои «95 тезисов». В этих тезисах он резко выступает против индульгенций, то есть специальных платных бумаг, которые дают церкви поручение молиться за спасение покупателя. Народное истолкование этих бумаг состояло в том, что они непосредственно гарантировали отпущение грехов — циничный абсурд с точки зрения христианской доктрины. Лютер в «95 тезисах» восстает преимущественно против этого распространенного толкования. Он делает реверансы в сторону Папы, но общий тон ясен — Папа не может отпускать грехи, он может только молиться, а отпускает грехи Бог, и делает это не за взятки, а в соответствии с верой и покаянием. У папы нет даже той власти, которая была у апостола Петра.

Папа реагирует очень резко. Выпускает специальную буллу, осуждающую Лютера. Лютер ее сжигает, и Папа в ответ отлучает Лютера от церкви. В 1521 году Лютер предстает перед Вормсским имперским собором, но ему не удается заручиться поддержкой императора. Император преследует его, но некоторые из курфюрстов поддерживают его и спасают. Лютер вступает в союз с несколькими светскими князьями, тяготящимися властью Папы.

В 1524–1525 годах в Германии (т. е. в Империи) разражается ожесточенная крестьянская война, идеолог которой Томас Мюнцер совмещает учение Лютера с милленаристскими апокалиптическими идеями. Крестьяне реагируют на новое усиление гнета со стороны дворян, которые зарабатывают при помощи оброка и барщины деньги (второе издание крепостничества, у нас оно закрепилось). Требуют сокращения этого гнета, уничтожения личной зависимости. Заметьте, что трудно сказать, прогрессивные это или регрессивные требования: все дальнейшие революции имеют реакционную сторону, и в то же время именно они формируют современную политическую идеологию. Так или иначе, Лютер отмежевывается от восставших и призывает «колоть, бить и душить как бешеных собак» ее участников — встает не на сторону восставшего народа, а на сторону становящейся суверенной государственности. В трактате «О светской власти» («Von Weltlicher Obrigkeit», 1525)[3] Лютер последовательно легитимирует светскую власть, возвращаясь в отношении нее к августиновскому дуализму. Дело власти — прежде всего меч, она направлена на нехристиан (которых, впрочем, большинство). Бунтовать против нее можно, но только по вопросам веры, и только очень хорошо подумав[4]. Тем не менее власть не должна вмешиваться в вопросы веры (жечь еретиков и так далее), потому что в этом все равно нет никакого смысла. Хотя в трактате Лютера присутствуют и отсылки к естественному праву, и к справед ливости — правосудию, понимаются они иррационалистически, а не в томистском духе. Книга кончается примером справедливого судебного решения — и это решение не законника, а боговдохновенного виртуоза справедливости.

В 1529 году император отказывается от ранее (1526 года) принятого принципа «cuius regio, eius religio», и поддерживающие Лютера курфюрсты протестуют против этого решения. Так появляется название «протестантизм». Название во многом случайное, но схватывающее нечто важное, некую неопределенно — негативную позицию в открытой Лютером субъективности. Этот негативизм или нонконформизм был присущ личности Лютера: так, рассказывают, что уже в зрелом возрасте с ним случился припадок, в ходе которого он выкрикивал «Нет, это не я!» — «Ich bin's ni(ch)t!», «Non sum!». Лютер успел в своей жизни многое — в частности, гениально перевел Библию на немецкий язык, тем самым сформировав последний (по выражению Гейне, он «перевел Библию с языка, которого больше не было, на язык, которого еще не было»). Политически он все более отходил на умеренные позиции. Умирает Лютер в 1546 году.

Реформация — это грандиозное историческое движение, захватившее всю Европу. Его теоретики — это не только Лютер, но и многие другие. Тезисы Лютера — это как бы последняя капля, после которой кристаллизуется уже давно подготавливаемая со всех сторон, назревавшая реформа: эмансипация субъекта, автономия светских, территориальных государств, новая роль народа.

Каковы же основные принципы Реформации?

а) Главное в протестантизме — это радикальное умаление роли церкви как посредника между человеком и Богом. Каждый человек — сам себе священник Люди должны самостоятельно читать Библию — для этого есть теперь печатный станок и усилиями Лютера — немецкий перевод. Библия — единственный источник религии (роль «предания» отвергается). Протестантизм уничтожает институт монашества и целый ряд таинств, оставляя только крещение и евхаристию. Последняя понимается в сугубо символическом, а не буквальном смысле. Отказ от посреднической функции церкви — это шаг к демонтажу центральной доктрины христианства как религии


Еще от автора Артемий Владимирович Магун
«Опыт и понятие революции». Сборник статей

Артемий Владимирович Магун (р. 1974) — философ и политолог, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге, преподает на Факультете свободных искусств и наук СПбГУ. Подборка статей по политологии и социологии с 2003 по 2017 гг.


Рекомендуем почитать
Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 1

После распада Советского Союза страны бывшего социалистического лагеря вступили в новую историческую эпоху. Эйфория от краха тоталитарных режимов побудила исследователей 1990-х годов описывать будущую траекторию развития этих стран в терминах либеральной демократии, но вскоре выяснилось, что политическая реальность не оправдала всеобщих надежд на ускоренную демократизацию региона. Ситуация транзита породила режимы, которые невозможно однозначно категоризировать с помощью традиционного либерального дискурса.


Событие. Философское путешествие по концепту

Серия «Фигуры Философии» – это библиотека интеллектуальной литературы, где представлены наиболее значимые мыслители XX–XXI веков, оказавшие колоссальное влияние на различные дискурсы современности. Книги серии – способ освоиться и сориентироваться в актуальном интеллектуальном пространстве. Неподражаемый Славой Жижек устраивает читателю захватывающее путешествие по Событию – одному из центральных концептов современной философии. Эта книга Жижека, как и всегда, полна всевозможных культурных отсылок, в том числе к современному кинематографу, пестрит фирменными анекдотами на грани – или за гранью – приличия, погружена в историко-философский конекст и – при всей легкости изложения – глубока и проницательна.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.


Пришвин и философия

Книга о философском потенциале творчества Пришвина, в основе которого – его дневники, создавалась по-пришвински, то есть отчасти в жанре дневника с характерной для него фрагментарной афористической прозой. Этот материал дополнен историко-философскими исследованиями темы. Автора особенно заинтересовало миропонимание Пришвина, достигшего полноты творческой силы как мыслителя. Поэтому в центре его внимания – поздние дневники Пришвина. Книга эта не обычное академическое литературоведческое исследование и даже не историко-философское применительно к истории литературы.


От Достоевского до Бердяева. Размышления о судьбах России

Василий Васильевич Розанов (1856-1919), самый парадоксальный, бездонный и неожиданный русский мыслитель и литератор. Он широко известен как писатель, автор статей о судьбах России, о крупнейших русских философах, деятелях культуры. В настоящем сборнике представлены наиболее значительные его работы о Ф. Достоевском, К. Леонтьеве, Вл. Соловьеве, Н. Бердяеве, П. Флоренском и других русских мыслителях, их религиозно-философских, социальных и эстетических воззрениях.


Терроризм смертников. Проблемы научно-философского осмысления (на материале радикального ислама)

Перед вами первая книга на русском языке, специально посвященная теме научно-философского осмысления терроризма смертников — одной из загадочных форм современного экстремизма. На основе аналитического обзора ключевых социологических и политологических теорий, сложившихся на Западе, и критики западной научной методологии предлагаются новые пути осмысления этого феномена (в контексте радикального ислама), в котором обнаруживаются некоторые метафизические и социокультурные причины цивилизационного порядка.


Магический Марксизм

Энди Мерифилд вдыхает новую жизнь в марксистскую теорию. Книга представляет марксизм, выходящий за рамки дебатов о классе, роли государства и диктатуре пролетариата. Избегая формалистской критики, Мерифилд выступает за пересмотр марксизма и его потенциала, применяя к марксистскому мышлению ранее неисследованные подходы. Это позволяет открыть новые – жизненно важные – пути развития политического активизма и дебатов. Читателю открывается марксизм XXI века, который впечатляет новыми возможностями для политической деятельности.