Единственный мой - [4]

Однако София была убеждена, что их наоборот никто не поймет. Или, вернее, окружающие сделают вид, что понимают их, и даже выразят свою поддержку, но потом будут шушукаться и посмеиваться за их спиной. София прекрасно знала, что люди на самом деле думают о брошенных женах. Они испытывают к несчастным супругам чувство жалости и превосходства, а София не желала, чтобы ее унижали жалостью.

— Где это видано, чтобы Трокмортоны робели перед Хэмптонами? — вскинув подбородок, сказала она. — Ты хочешь, чтобы я без боя покинула поле битвы? Этому не бывать!

Джон поправил узел галстука с таким видом, как будто ему стало трудно дышать.

— Как ты думаешь, Макс согласится аннулировать брак?

— Согласится. Но за это придется заплатить.

Джон с беспокойством взглянул на сестру:

— И какова же будет плата?

— Я бы тоже хотела это знать, — мрачно ответила София.

Глава 2

«Ажиотаж, связанный с пропажей браслета, не единственная новость, достойная украсить колонку светской хроники. Автор этих строк спешит первым сообщить дорогим читателям о том, что в Лондон вернулся виконт Истерли!

Этот джентльмен совершенно неожиданно появился на злополучном званом ужине леди Нили и наверняка стал бы главным объектом слухов и сплетен, если б не пропажа браслета хозяйки дома. Судя по всему, возращение супруга было полной неожиданностью для леди Истерли. Во всяком случае, в присутствии многих свидетелей эта парочка пикировалась и обменивалась колкостями на протяжении всего ужина — вернее, за первым блюдом, поскольку второго, как известно, не последовало из-за скандала, связанного с исчезновением браслета.

По словам одной леди (довольно язвительным, по нашему мнению), все сожалели о том, что вечер закончился слишком рано и чета Истерли не успела довести друг друга до точки кипения на потеху присутствующим. «Этот скандал явился бы достойным завершением всего скандального вечера», — добавила вышеупомянутая дама!»

«Светские заметки леди Уислдаун» 29 мая 1816 года

На следующее утро, войдя в просторную приемную своей конторы, мистер Причард увидел стоявшего у окна посетителя. Широкие поля надвинутой на лоб шляпы бросали густую тень на его лицо.

— Простите, чем могу служить? — спросил мистер Причард, пытаясь скрыть свое удивление.

В столь ранний час к нему редко заходили клиенты. Посетитель повернул голову, и Причард шагнул ему навстречу:

— Милорд, это вы?! Когда вы приехали? Я и не знал, что вы…

Поверенного прервал громкий смех виконта. Мрачное выражение его лица никак не вязалось с таким бурным проявлением веселья. Истерли снял шляпу.

— Я пришел сюда как раз для того, чтобы известить вас о своем возвращении. — Он широко раскинул руки: — Примите в свои объятия блудного сына!

В последний раз поверенный виделся с виконтом несколько лет назад в Италии, где тогда жил Истерли. С тех пор тот сильно переменился — похудел и вместе с тем раздался в плечах. В его чертах появилась жесткость, которую подчеркивали тонкая линия крепко сжатых губ и мрачная складка между бровями. Столь суровое выражение лица не очень подходило тридцатидвухлетнему человеку. Впрочем, виконту многое довелось пережить на своем веку.

Мистер Причард вдруг вскипел от негодования.

— Вам не следовало уезжать из Англии. Зачем вы это сделали? Какой позор… — Причард осекся, заметив протянутую руку виконта, и нервно сглотнул.

Истерли взял руку поверенного и крепко пожал ее. Жизнь научила его высоко ценить человеческую преданность.

— Я доверяю вам всей душой, Причард! Позвольте пожать вам руку!

Причард покраснел:

— Ваш отец не одобрил бы…

— Мой отец промотал семейное состояние, когда мне было шестнадцать лет. Я ценю некоторые его качества, но не хотел бы повторять поступки, которые его не красят, — сказал виконт. Раньше он скорее бы вырвал себе язык, чем сделал подобное заявление, но время проявления пустой учтивости безвозвратно ушло, теперь Макс предпочитал говорить правду. — Если бы вы были подлым человеком, то обобрали бы меня до нитки, пока я находился в отъезде. Однако вы поступили благородно, и я признателен вам за это.

Причард хотел что-то сказать, но передумал и жестом пригласил Макса пройти в кабинет.

Макс сунул шляпу под мышку и вошел вслед за поверенным в светлую комнату. Сев на стоявший рядом с письменным столом стул, он повернул голову и взглянул в окно, из которого открывался знакомый вид на покрытые сажей здания Лондона. До него с улицы доносилась английская речь, по которой Макс очень соскучился в своем добровольном изгнании. Уличные торговцы громкими голосами наперебой предлагали свой товар.

Расположившись за письменным столом, Причард с любопытством взглянул на Макса:

— Я очень рад снова видеть вас, милорд. Вы уже успели повидаться с виконтессой?

— Вчера вечером мы некоторым образом… гм… ужинали вместе.

Это был не ужин, а настоящая пытка. Обнаружив пропажу своего драгоценного браслета, леди Нили подняла скандал, и все гости вынуждены были покинуть ее дом. И Макс воспринял это с большим облегчением. Ему было мучительно трудно во время ужина смотреть на жену.

Вспомнив вчерашний вечер, Макс беспокойно заерзал на стуле.

— Виконтесса хорошо выглядит, — заметил он. София выглядела не просто хорошо, а превосходно. Она прямо-таки светилась красотой и здоровьем.