Палаццо Альбрицци
Венеция, Италия
1 июня 1806 года
Из дневника герцогини Роксборо
По настоянию супруга моего, герцога Роксборо, взялась я за бумагу и перо в надежде, что этот дневник поможет унять злые сплетни, которые могут запятнать мое доброе имя в глазах потомков. Да, в том, что говорят обо мне, есть зерна правды, однако есть и плевелы лжи.
К примеру, правдиво то, что я пережила четырех мужей, а ныне замужем за пятым, возлюбленным моим Роксборо. Правда также и то, что всякий следующий мой супруг был много состоятельнее и старше предыдущего. Однако молва о том, что я связывала себя узами брака единственно ради богатства, заведомо лжива.
Можете счесть меня романтичной, но я никогда не могла выйти замуж без любви, ибо именно любовь и семья — суть основы достойной жизни.
Но, невзирая на многочисленные браки, одно омрачает мою жизнь — это бездетность. Посему я посвятила себя счастью старшей моей сестры, вдовствующей графини Синклер, и ее внуков. У меня трое очаровательных внучатых племянников, чьи имения рассеяны по горам и долам Англии и Шотландии, и двое из них, к моему счастью, счастливо женаты.
К несчастью, старший из них, граф Синклер, стал предметом моей печали… Мне не вполне понятна причина того, что само понятие брака внушает Сину омерзение. Некогда я почитала его упрямцем, однако в последнее время все чаще полагаю, что за маской скуки, обращенной к добропорядочному обществу, кроется нечто большее… Полно, скука ли это или же ледяное презрение, порожденное некогда нанесенной ему раной?
К печали моей, откровенность ему чужда — более того, в попытке оградиться от докучливых домогательств он все чаще демонстрирует поведение, порицаемое добропорядочным обществом. Не далее как нынче утром я получила обеспокоившее меня послание от сестрицы — она сообщает, что мой возлюбленный внучатый племянник Син замешан в некоем скандале…
Сестра моя обычно очень сдержанна в проявлении чувств, но на этот раз я словно слышу на расстоянии ее отчаянную мольбу о помощи, поэтому мне надобно торопиться домой, в Шотландию. Ах, как хотелось бы добраться побыстрее, однако предстоит еще позаботиться о безопасном маршруте, добротных повозках, тщательно упаковать багаж — словом, хлопот неисчислимо!
Опасаюсь, что за тот месяц, что я буду в пути, ситуация, увы, усугубится. Остается лишь надеяться, что последствия не станут непоправимыми…
Ежегодный Охотничий Бал у леди Макаллистер
Двумя неделями ранее…
Лорд Синклер стоял, подпирая спиной стену бального зала леди Макаллистер, и отчаянно сокрушался, что его угораздило вообще сюда прийти. Этим вечером разочарования настигали его одно за другим. Началось вот с чего: поддавшись на покорную просьбу бабушки отвезти ее на бал, он был обескуражен тем, что ее сопровождали целых две безнадежно незамужних барышни: мисс Макдоналд и еще одна, имя которой он тотчас позабыл… И они обе, на протяжении всего пути, поочередно строили ему глазки и хихикали. Всего этого было вполне достаточно, чтобы у Сина безнадежно испортилось настроение.
Второе разочарование состояло в отсутствии на балу виконта Трокмортона. Син и приехал-то на бал единственно ради того, чтобы, прижав виконта где-нибудь в уголке, уговорить продать изумительного гнедого, которого он видел на улице Эдинбурга на прошлой неделе. Но, очевидно, планы лорда Трокмортона переменились, ибо его нигде не было видно.
Ну и, наконец, третье: это сама хозяйка бала, миссис Макаллистер. Известная свооей прижимистостью даже среди шотландцев, она так сэкономила на напитках, что к тому времени, как Син приехал, портвейн и виски уже были выпиты — оставались лишь приторно-сладкий шерри и сухое, словно осенний лист, шампанское…
Но самым худшим, окончательным разочарованием было то, что те бонвиваны, чье общество Син обычно предпочитал на мероприятиях такого рода, сочли за благо пренебречь унылым празднеством в стиле леди Макаллистер в пользу истинно мужских развлечений. Дело обстояло хуже некуда: бальный зал наводнен был до отвращения навязчивыми юными барышнями с кукольными глазками… С каждой минутой становилось понятнее, что брошенное как бы невзначай бабушкой «Кажется, на балу будет виконт Трокмортон» было не более чем дешевым трюком, призванным завлечь Сина в цветник, состоящий из «добропорядочных юных леди на выданье»…
Син всей душой ненавидел тот флер добропорядочности, которым общество целомудренно прикрывало самый убийственный, умерщвляющий душу институт — законный брак. К черту все разговоры о любви — это лишь жалкая подачка для наивных! Любви тут не место — всё затевается единственно ради рождения и воспитания наследников.
Заговаривая с какой-нибудь юной девой, Син заранее знал, что произойдет: она станет заискивающе глядеть ему в глаза, улыбаться, изображать, что ловит каждое его слово — но он-то знал правду! Все эти бледные немочи — точь-в-точь ползучие растения, обвивающие мощные стволы: они видят в нем лишь толстый кошелек и желанный титул. О, как он ненавидел такого рода празднества, предназначенные лишь для уловления «подходящих» мужчин, дабы завлечь их в общество барышень с голодными взглядами — с тем, чтобы последние, с соблюдением всех возможных приличий, улыбаясь, танцуя и беседуя, добились желанной цели: скучнейшей замужней доли…
