Эдгар По - [76]

По крайней мере нуждался в благоприятных критических отзывах на свои рассказы — ими он собирался украсить объявления о выходе из печати нового сборника. Чтобы получить такие отзывы, он завязал широкую переписку со своими друзьями из числа литераторов и публицистов. Среди тех, к кому он обратился за помощью, были Вашингтон Ирвинг, редактор «Сазерн литерери мессенджер» Джеймс Хит, довольно известный писатель из Виргинии Пендлтон Кук и д-р Дж. Снодграсс из Балтимора, какое-то время участвовавший вместе с Бруксом в издании «Мьюзиэма» — убежденный аболиционист и весьма заметная в обществе фигура.

Ирвингу По послал два номера бэртоновского журнала с опубликованными в них рассказами «Падение дома Ашеров» и «Вильям Вильсон». Ирвинг откликнулся на них двумя письмами, в последнем из которых писал:

«Я могу повторить то, что уже сказал в отношении предыдущего произведения („Падение дома Ашеров“), которое Вы мне любезно направили, а именно, что, на мой взгляд, сборник вещей, написанных в том же стиле и с таким же мастерством, был бы в высшей степени благосклонно воспринят публикой. Вам одному могу сказать по секрету, что последний рассказ („Вильям Вильсон“) представляется мне много более удачным с точки зрения стиля. Он проще. В первом Вы слишком уж хотели нарисовать происходящее как можно ярче и зримее, либо были не слишком уверены в произведенном впечатлении и потому переложили красок. Вещь эта грешит недостатком лучшего рода — избытком живописности. Поверьте, нет никакой опасности, что изобразительный эффект ее исчезнет, ибо он очень велик».

Время не поддержало Ирвинга в его суждении. Именно в живописной экспрессии, пронизывающей «Падение дома Ашеров», заключается секрет художественного воздействия этого произведения, оттеснившего «Вильяма Вильсон» на второй план.

Где-то в конце 1839-го или начале 1840 года — более точно время установить не удается — По с семьей переехал с Шестнадцатой улицы в дом на Коутс-стрит, выходящий окнами прямо на реку Шуйкиль. Находился он в противоположном от редакции «Бэртонс мэгэзин» конце города, и, чтобы добраться туда, По приходилось проделывать пешком путь длиной почти в три мили или ехать дилижансом, которые начиная с 1829 года ходили от кофеен на Фрэнт-стрит до набережной Шуйкиля. Дорога, которой обычно шел По, лежала вдоль длинной мрачной стены Центральной тюрьмы штата Восточная Пенсильвания, «огромной и внушительной, как крепость». Мимо этой каменной твердыни, всем видом своим напоминавшей о человеческих страданиях — «узники содержатся в одиночных камерах, своды которых многократно отражают и усиливают каждый звук», — поэт проходил дважды почти каждый день.

Дом представлял собой трехэтажное кирпичное здание с крыльцом из белого мрамора, стоявшее на небольшом, треугольной формы участке, образованном пересечением улиц Коутс-стрит и Фэрмаунт-драйв с каким-то безымянным переулком. Это было, наверное, самое удобное жилище из всех, где им доводилось останавливаться с тех пор, как они покинули Ричмонд. Местность вокруг была тогда открытая, если не считать нескольких разбросанных там и сям домов; правда, совсем близко находился железнодорожный парк, где вагоны перегонялись в ту пору конной тягой, но зато из окон открывался прекрасный вид на реку и окрестности.

На берегу реки, прямо у подножия небольшой возвышенности, на которой стоял дом, одиноко маячила диковинная постройка, известная в городе под названием «Пагоды»; создателем ее был знаменитый своими эксцентричными вкусами архитектор Браун. Это китайского вида сооружение было частью построенного по его же проекту ипподрома, к тому времени уже заброшенного. Впрочем, здесь все еще можно было порою видеть не чуждых спортивного духа филадельфийских джентльменов, которые выезжали своих чистокровных скакунов, запряженных в легкие беговые колесницы. Прямо за домом высилась дроболитейная башня — одна из тех, что долго оставались характерной приметой филадельфийского пейзажа. Новое жилище По состояло из располагавшихся на первом этаже столовой и гостиной (она же его рабочий кабинет), и нескольких просторных спален, помещавшихся на втором. Кухня находилась в полуподвале. По-видимому, именно в доме на Коутс-стрит было написано большинство статей и рассказов, появившихся в журнале Грэхэма, и, вероятно, здесь же По впервые почудился шорох крыльев «Ворона». В одной из спален наверху он иногда проводил целые недели, прикованный к постели болезнью.

Близость реки позволяла По заниматься плаванием — единственным видом физических упражнении, к которому он имел привычку и склонность. С переездом на Коутс-стрит следует также связывать пробуждение у него интереса к природе близлежащих окрестностей. Теперь он часто отправлялся на пикники и лодочные прогулки вверх по рекам Шуйкиль и Виссахикон, а иногда и в охотничьи экспедиции. В семье Детвайлеров, жившей по соседству с По, около Лемон-хилл, вспоминали поездку на лодке в плавни за камышовой дичью, совершенную По вместе с одним из молодых Детвайлеров. Любопытно, что на веслах сидел последний, а стрелял знавший толк в охоте По, который вернулся из похода с богатой добычей.