Е. П. Блаватская. История удивительной жизни - [204]
Глава 6
Малер, Сибелиус и Скрябин
Вплоть до самой смерти в 1911 г. Малер не снискал славы как композитор. При жизни в Европе и Америке его знали как талантливого дирижёра. Его симфонии и другие произведения опережали своё время и вызывали скорее недоумение, чем одобрение. Он предсказывал: «Моё время ещё придёт». Так и случилось – сегодня он считается великим композитором.
В 1895 г. Малер начал работать над третьей симфонией. В отличие от первых двух, исполненных трагичности и разочарования в жизни, третья носила название «Радостное знание». Известный знаток биографии Малера, Дерик Кук, утверждал, что третья симфония была выражением «новообретённого оптимизма или скорее некоего мистического откровения, связанного с истинностью и смыслом существования».
О чём было это радостное знание? Близкий друг и биограф Малера, Рихард Шпехт, вспоминает о разговоре, который произошёл между ними в 1895 г. в Гамбурге. По словам Шпехта, композитор убеждённо сказал: «Мы все возвращаемся; эта определённость придаёт жизни смысл, независимо от того, помним ли мы свои предыдущие жизни или же нет. Важен не сам индивидуум и его состояние, а великое стремление к совершенству и чистоте, которое пронизывает все наши перевоплощения»[1150]. Вполне возможно, что третья симфония отображает реинкарнацию жизни от низших царств до человека к более высоким уровням.
Кук приводит цитату из письма Малера, в котором он говорит о том, что в своём произведении хотел выразить эволюционное развитие природы, в котором «заключается всё ужасное, великое и вместе с тем прекрасное». Композитор добавляет:
Конечно, никто этого не понимает. Мне всегда кажется странным, когда другие люди, говоря о «природе», имеют в виду только цветы, маленьких птичек и запахи леса. Никто не знает о боге Дионисе, великом Пане. Так вот! Существует нечто вроде программы – образец того, как я сочиняю музыку. Везде и всегда один лишь голос природы!
Грандиозная первая часть симфонии, по словам Кука, представляет «природу во всей её полноте… пробудившуюся от непостижимого безмолвия, чтобы звенеть и звучать». Следующие части отображают этапы реинкарнации от овощей и животных к человеку, а затем к всеведущему, всемогущему Божественному Источнику[1151].
Автор настоящей биографии узнала о том, что Малер верил в реинкарнацию, от другого сторонника этой идеи, выдающегося дирижёра Бруно Уолтера – протеже и близкого друга Малера. Он отметил, что эти убеждения Малер почерпнул от знакомых теософов, с которыми поддерживал связь в 1890-х гг[1152]. Доктор Уолтер любезно порекомендовал [автору этого труда] книгу «Густав Малер», в которой приведён разговор Малера с Рихардом Шпехтом, процитированный выше.
По случаю 90-го дня рождения Сибелиуса музыкальный критик «Нью-Йорк Таймс» написал (декабрь, 1955 г.):
Взаимосвязь между жизнью и искусством является одним из главных вопросов, волнующих Сибелиуса… Его самоидентификация с полями, лесами, морем и небом столь глубока, что ею пронизана вся его музыка… В детстве Сибелиус любил бродить по диким окрестностям родной провинции Канта-Хяме. Его всегда привлекали птицы. «Миллионы лет назад, в моём прошлом воплощении, – сказал он как-то раз Яласу [своему зятю], – я наверняка был кем-то вроде лебедя или дикого гуся, ибо я всё ещё чувствую родство с ними».
Подруга и соседка семьи Сибелиус Ида Золман утверждает, что Сибелиус открыто говорил с близкими людьми об убеждении в существовании реинкарнации и о своих прошлых жизнях. Это заявление получило независимое подтверждение в январе 1982 г., во время случайной встречи с Гарри Каллио в Санта-Барбаре, штат Калифорния, где Каллио преподаёт в Институте мировой культуры. Он рассказал о том, как, будучи в Финляндии, навестил семью Сибелиуса, а также археолога Ирьё Палохеймо, жившего по соседству с композитором. От последнего Каллио узнал, что Сибелиус вместе с группой других деятелей искусства занимался изучением теософии и розенкрейцерства.
В предисловии к биографии «Новый Скрябин» Фобиона Бауэрса знаменитый русский пианист Владимир Ашкенази писал:
Я считаю Скрябина одним из величайших композиторов… Его музыке присущ самобытный идеализм… Его мысли были основаны на нерушимой вере и преданности Искусству как средству возвышения человеческого духа, проявлению света, добра и истины. Нельзя сказать, что для того, чтобы понять его музыку, непременно нужно постичь его философию. Однако, узнав, что двигало Скрябиным, вам удастся глубже проникнуться его музыкой. Невозможно отделить человека-философа от сочинителя такой дивной музыки[1153].
Какова же была философия Скрябина? Борис де Шлёцер, русский биограф композитора, утверждает, что теософия стала для него единственным сильным влиянием извне, которое он испытал в своей жизни[1154]. Фобион Бауэрс подробно пишет об этом в двухтомной биографии Скрябина.
По его словам, в начале XX в. Скрябин прочитал книгу Е. П. Блаватской «Ключ к теософии» во французском переводе и написал об этом (5 мая, 1905 г.): «La Clef de la Théosophie
