Джузеппе Гарибальди - [59]

Плавание проходит спокойно. У берегов Сицилии на лодках подплывают рыбаки и подтверждают, что в порту Марсала гарнизона нет, что два неаполитанских судна только что его покинули, уйдя на утреннее патрулирование, и осталось два английских корабля.

Полоса удач, которыми нужно воспользоваться.

Гарибальди человек решительный. Высадка в Марсале состоялась 11 мая — без боя. Неаполитанские суда, вернувшиеся и оказавшиеся ввиду порта, медлят открывать огонь, смущенные присутствием британских отпускников, смешавшихся с «Тысячью», и тем обстоятельством, что в Марсале много английских резидентов. Пушки начинают стрелять, но слишком поздно. И тот факт, что неаполитанцы захватили «Ломбардо» и «Пьемонте», только способствует гарибальдийскому предприятию. Остается победить или умереть: снова погрузиться на корабли невозможно.

Лондонская «Таймс» пишет 10 мая, накануне прибытия экспедиции в Марсалу: «Если Гарибальди удастся высадиться в Сицилии, несмотря на неаполитанские суда, курсирующие в ожидании его прибытия, ясно, что его имя, внушающее подлинный ужас королевским войскам, послужит мощной поддержкой восстанию… Подобное предприятие — вне осуждения или похвалы. Было бы совершенно бесполезно судить об этом акте по правилам, применяемым к политическим действиям. Этот человек, это дело и эти события настолько необычны, что требуют особого подхода. Успех принесет Гарибальди славу генерала и государственного деятеля высочайшего ранга; поражение, разгром и гибель заставят считать его авантюристом, Дон Кихотом великого мужества, но не очень умным, сложившим голову в безнадежной флибустьерской атаке. Будущее покажет, с чем сравнивать этот поход: с высадкой Вильгельма Оранского в Англии или Мюрата в Пиццо; единственное, что не вызывает сомнений, это героическое мужество человека, ставшего во главе предприятия».

Сыграли ли англичане в исходе этой партии роль, большую, чем роль зрителей? Общественное мнение в Англии было на стороне участников похода. Два английских судна, стоявших на якоре в порту, «Бесстрашный» и «Аргус», послужили — невольно? — щитом для гарибальдийцев. Британцы были собственниками многих виноградников в Марсале, и флаг Ее Величества развевался над жилыми домами и учреждениями.

Лондон отвергал обвинения в покровительстве, оказанном Гарибальди. Но случай благоприятствовал генералу, а англичане сделали все, чтобы удача ему не изменила: для этого им было достаточно присутствовать и не вмешиваться.

Итак, 10 мая 1860 года оба судна Гарибальди вошли в порт Марсалы. «Тысяча» высадилась, избежав снарядов, выпущенных слишком поздно «бурбонскими» кораблями.

Жители в нерешительности, напуганные горсточкой так плохо вооруженных людей. Двери белых домов заперты, особенно тех, которые принадлежат «магнатам».

Но все население в самом деле задается вопросом: эти несколько человек, ставших лагерем на улицах, совершенно не похожи на армию. Сколько дней они смогут продержаться, сражаясь с неаполитанскими полками? У сицилийцев вековой опыт мятежей и их подавления. Они осторожны.

Гарибальди тщетно обращается с воинственным призывом: «Сицилийцы, я привел к вам горсть смельчаков, откликнувшихся на героический зов Сицилии… У нас будут ружья, но сейчас достаточно любого оружия, если оно в руках смелого… Все — к оружию!» Но никто не присоединился к колонне, тронувшейся в путь 12 мая в пять часов утра.

«Тысяча» должна доказать сицилийцам, что она может побеждать.

Первый бой, решающий для похода, состоялся в Калатафими. Неаполитанские войска вышли из этого маленького городка на дорогу, ведущую в Марсалу. В этот день, 15 мая 1860 года, стояла очень теплая погода. На горизонте, возвышаясь над холмами, виднелись горы Центральной Сицилии. С вершин был виден храм Сежесты, последний уцелевший след греческого города. Дорога вилась по лощине Фиуме Гагжера. Сражению предстояло развернуться здесь, в исторических местах, среди холмов, сохранивших странные названия: Слезы Римлян.

«Тысяча» и бурбонцы сначала закрепились на высотах, затем и те, и другие в идущих волнами атаках, перешедших врукопашную, когда полководцы — Гарибальди, Биксио — уже не могли контролировать ход сражения, сошлись в бою.

Бурбонцы под командованием Сфорца, адъютанта генерала Ланди, имеют численное преимущество и хорошо вооружены современными винтовками и пушками. Перед ними «Тысяча», к которой присоединились немногочисленные крестьяне, — все они похожи на беспорядочную толпу. Но рожки сыграли «американскую диану»[31], и волна энтузиазма смела ряды неаполитанцев. «Здесь, — сказал Гарибальди, — мы создадим Италию или погибнем».

Этот бой стоил «Тысяче» тридцати двух человек убитыми и ста восьмидесяти ранеными: небольшие потери, но победа имела очень широкий отклик. Вражеская армия, и прежде сомневавшаяся в законности своих действий и военной целесообразности, вышла из Калатафими деморализованной. Она отступает до самого Палермо. Ланди смещен, его сменил Ланца. Международная пресса, внимательно следящая за гарибальдийским походом, в ужасе: банда «каких-то флибустьеров, без чинов и званий, о которой говорили с величайшим презрением, обратила в бегство многие тысячи лучших бурбонских солдат, имеющих в своем распоряжении артиллерию».