Джули & Джулия. Готовим счастье по рецепту - [7]

— Очень вкусно, дорогая.

Я вздохнула в знак согласия.

— Нет, правда, вкусно. И даже без мяса.

(Конечно же Эрик утонченный мужчина двадцать первого века, но он все же техасец, и потому мысль об ужине без мяса вгоняет его в легкую панику.)

— Ты так хорошо готовишь, Джули. Может, тебе пойти в кулинарную школу?

Готовить я начала в колледже, чтобы было чем прельстить Эрика. Однако в последующие годы мое увлечение готовкой несколько подостыло. Не знаю, гордится ли Эрик тем, что эта всепоглощающая страсть родилась благодаря ему, или же чувствует вину от того, что мое стремление удовлетворить его невинную любовь к улиткам и ревеню раздулось до размеров подлинной одержимости. Но какова бы ни была причина, разговор о кулинарной школе стал повторяться с завидной регулярностью и каждый раз заходил в тупик. Сегодня меня слишком сильно разморило от супа, и я среагировала на провокацию, слегка фыркнув. Но даже эта незначительная реакция была тактической ошибкой с моей стороны. Я поняла это сразу, едва проронила это «пф-ф». И тут же зажмурилась, притворившись, что внезапно оглохла.

— Нет, правда. Ты могла бы поступить в кулинарный институт. Мы можем переехать в Хадсон-вэлли, и там ты полностью посвятишь себя учебе на шеф-повара.

Тут, не успев подумать, я совершила тактическую ошибку номер два:

— Не примут меня ни в какой институт без опыта работы. Придется полгода чистить картошку за два пятьдесят в час. Хочешь, чтобы все это время мы жили на твою немереную зарплату?

Поддалась искушению принизить покупательную способность мужа. Это всегда плохо заканчивается.

— Может, тогда в какую-нибудь другую школу, здесь в городе?

— Нам это не по карману.

Эрик не ответил. Он молча сидел на краешке дивана, положив руку на мою щиколотку. Сначала я подумала, не сбросить ли ее, но потом решила, что щиколотка все-таки довольно невинное место. Кошка запрыгнула мне на грудь, унюхала мое дыхание и на деревянных ногах заковыляла прочь, открыв рот от легкого отвращения.

— Если я действительно захочу научиться готовить, я возьму «Искусство французской кухни» и приготовлю все блюда, от первого до последнего.

Странная фраза, малопригодная для сарказма, но мне все же удалось наполнить ее сарказмом. Эрик так и замер.

— Хотя какая с этого польза. На работу меня все равно никто не возьмет.

— Зато мы будем нормально питаться, ну хотя бы какое-то время.

Теперь замолчала я, потому что он, разумеется, был прав.

— Но, если я возьмусь за это, я буду все время уставать. Растолстею. Нам придется есть мозги. И яйца. А яиц я не ем, Эрик. Ты же знаешь.

— Да, конечно… хотя жаль.

— Да нет, просто идея эта — дурацкая.

Эрик умолк. «Баффи» закончилась, и начались новости корреспондент вел репортаж с затопленной улицы в Шипсхед-Бэй, где прорвало водопроводную трубу. Мы сидели на диване в душной гостиной в Бэй-Ридж и пристально смотрели на экран, делая вид, что никакого разговора и не было. Вокруг высились пирамиды коробок — грозное напоминание о предстоящем переезде.

Сейчас, когда я вспоминаю тот день, меня до сих пор охватывает странный трепет, с которым рыбак вытягивает свой улов. Мы долго сидели молча, а потом Эрик заявил:

— Ты могла бы завести блог.

Я раздраженно покосилась на него взглядом большой, бьющей хвостом белой акулы.

— Джули, ты ведь знаешь, что такое блог?

Разумеется, я не знала, что такое блог. На дворе стоял август две тысячи второго. И я была уверена, что никто не знал ничего про блоги, за исключением парочки ребят вроде Эрика, которые целыми днями просиживали за своим рабочим компьютером и были в курсе всяческих новинок. Для них ни одно событие внутренней или международной политики не было откровением; даже новинки поп-культуры не ускользали от их внимания. Не говоря уже о борьбе с терроризмом или реалити-шоу — для Эрика все это было одной большой френдлентой.

— Ну, знаешь, блог в Интернете? Это совсем просто. Не требуется никаких особых навыков.

— По мне, и так идеально.

— Компьютерных навыков, я имею в виду.

— Ты смешаешь мне «буравчик» или как?

— Сейчас.

И он вышел. Оставил меня в покое. Почему бы и нет, тем более теперь, когда рыбка подсела на крючок.

Убаюканная позвякиванием льда в шейкере, я погрузилась в раздумья. Наша с Эриком жизнь это тебе не картофельный суп. Легко заниматься нашей бессмысленной работой, по крайней мере, там не приходится стоять перед выбором. Но долго ли еще я выдержу такую «легкую» жизнь? Погрузиться в зыбучие пески тоже легко. Да что там, умереть легко. Может, потому мои вкусовые рецепторы и обострились при виде картошки и лука в корейской лавке? Может, это и есть то самое странное чувство в животе, что возникает всякий раз, когда я вспоминаю о книге Джулии Чайлд? Может, мне не собой следует поступить, как с картошкой: снять кожуру и сделать что-то, что будет не легко, а просто?

Эрик вернулся из кухни с двумя «буравчиками» в руках. Он осторожно протянул мне бокал, стараясь не расплескать содержимое — из этих бокалов для мартини вечно все расплескивается. Я сделала глоток. Эрик мешает лучшие «буравчики» — ледяные, очень сухие, с едва уловимым привкусом шартреза в маслянисто-прозрачных глубинах.