Джубал Сэкетт - [42]

Отец говорил мне, что в Лондоне есть магазины, в которых люди собираются вместе, чтобы выпить кофе или чаю и побеседовать. Там решаются всякие дела. Но есть и такие, кто считает, что пить кофе — грех. Саким рассказывал, что в Багдаде даже случилось восстание против употребления кофе.

Наш напиток имел отличный вкус. Я пил не спеша, смакуя каждую каплю, сознавая, что вряд ли я скоро буду снова пить его.

Однако надо хорошенько искать здесь цикорий. Кто знает, где он может расти? Семена его на огромные расстояния переносят птицы или ветер, а растение приживается быстро.

Мы услышали шаги, еще никого не видя. Кеокотаа мгновенно слился с темнотой, приготовив стрелу. Я выхватил нож.

Она вышла из мрака — высокая, почти одного роста со мной, стройная. Секунду помолчав, произнесла:

— Я — Ичакоми, Солнце племени начи.

— Я — Джубал Сэкетт, сын Барнабаса.

Глава 16

— Что такое «Барнабас»? — холодно спросила она.

— Барнабас Сэкетт — мой отец, человек со Стреляющего ручья. Сюда приехал из Англии.

Она отвернулась от меня и обратилась к Кеокотаа:

— Ты кикапу? Что ты делаешь здесь?

— Мы идем к горам, — сказал индеец. — Он принес тебе слово от Ни'кваны.

Она снова повернулась ко мне, не очень довольная тем, что ей приходится сделать это:

— Ты? От Ни'кваны?

— Нас попросили найти тебя и передать, что Великое Солнце болен. Он становится все слабее.

— Он хочет, чтобы я вернулась?

— Он именно так сказал, но мне показалось, что ты сама должна решить. Он говорил, во-первых, как Ни'квана, а во-вторых, как отец.

— Он мне не отец!

— Я сказал, что он говорил, как отец. Как человек, желающий тебе добра. Кроме того, — добавил я, — за тобой следует человек по имени Капата.

— Капата? — спросила она презрительно.

— Он хочет жениться на тебе, — бодро продолжал я, — и стать Солнцем, возможно, даже Великим Солнцем.

Ее взгляд стал холодным, надменным.

— Нельзя стать Солнцем. Можно быть или не быть Солнцем.

— Я понял, что для него это не имеет значения. У него свои идеи. Он женится на тебе и возьмет власть в свои руки. — Я пожал плечами. — В общем-то это не мое дело. Я не знаю вашего народа и ваших обычаев.

— Разумеется! — Она снова обратилась к Кеокотаа: — Что ты знаешь об этом?

— Мы встретили Ни'квану. Он говорил с нами. Но больше всего говорил с ним. — Кеокотаа помолчал. — Мы сделали то, что нас просили. Ты можешь идти.

— Я могу идти?! Ты отпускаешь меня? Я пойду туда, куда захочу и когда захочу.

— Тогда, пожалуйста, присядь, — попросил я.

Она посмотрела на костер, где уже булькал цикорий.

— Много мы предложить не можем, но…

— Это мейокап эншибил! Я издалека почувствовала его запах!

Она уже не выглядела надменной, а напоминала совсем молоденькую девчушку.

— Она говорит о «темном корне», — перевел Кеокотаа. — Это одно из названий того, что ты пьешь.

Я наполнил напитком чашку, сделанную из древесной коры, и подал Ичакоми. Она приняла ее, и тогда вперед вышла женщина и постелила на землю около костра коврик.

Ичакоми села и начала маленькими глотками пить цикорий. Остальные медленно подошли и встали вокруг.

Сидя напротив Ичакоми, я подождал, пока она не допила.

— Капата близко, — озабоченно заметил я. — С ним несколько ваших людей, но большинство — тенса. Они ищут тебя.

— Он — ничто.

— Он сильный, опасный человек.

— Ты боишься?

— Я? Чего мне бояться? Он ищет не меня, а тебя. Я уйду с Кеокотаа. У тебя есть воины.

Увы, я видел ее воинов. Трое из них — старики, расцвет сил которых остался давным-давно позади. Их сила заключалась в мудрости, но воевать они не могли. Против тенса им не устоять. Несколько мужчин помоложе выглядели достаточно боеспособными, но их слишком мало. Однако все это не мое дело. Я хотел только одного — скорее уйти. Кеокотаа чувствовал то же самое.

Один из индейцев подбросил топлива в огонь.

— Есть еще и коунджерос, — продолжил я. — Видели их?

— Мы видели их следы по пути. Я их не знаю.

— Они опасны. Их много, они воины.

— Ты боишься?

Я раздраженно ответил:

— Мы встретили их. Трое мертвы. Двое убежали к своим. Я думаю, что вам надо найти безопасное место для зимовки. Скоро выпадет снег. Вы не можете пересечь равнину.

— У нас есть каноэ. Вода сильная.

Она игнорировала меня, обращаясь к Кеокотаа. Однако ее взгляд случайно упал на мои пистолеты, спрятанные в разукрашенные футляры. Я видел, что ее разбирает любопытство, но сделал вид, что его не замечаю.

Надо признать, что она была необыкновенно красива и была бы гордостью любого общества где угодно. В ней чувствовалась выдержка, сообразительность, быстрый ум. Судя по ее внешности, в ней текла кровь не только начи. Но это лишь мои домыслы.

Мы беседовали на испанском, вставляя то тут, то там английские слова или слова языка чероки. Однако скоро я обнаружил, что английским она владеет неплохо. Мы слышали об англичанах, которые, как и испанцы, жили среди индейцев, и о том, что некоторые люди Де Сото предпочли безопасность деревень начи длительным и сомнительным походам, которые ожидали их.

Зная кое-что о европейцах, живущих среди индейцев, я не удивлялся. Когда Де Сото впервые высадился здесь, он обнаружил среди индейцев человека по имени Джуан Ортиц, а когда французские гугеноты, жившие в Форт-Чарльзе, покинули свое поселение, один юноша по имени Гиллаум Рафин решил не полагаться на хрупкое суденышко, построенное ими, и остался с индейцами. Несколько французов во время более поздней колонизаторской попытки, совершенной Жаном Рибо, бежали от нападающих испанцев и поселились у индейцев.