Джубал Сэкетт - [43]

— Тебя ищут тенса и Капата. Или вы встретите коунджерос. Добраться до реки, найти свои каноэ и уплыть на них вам будет очень трудно.

— И что же?

— Идите в горы, переждите неделю, потом быстро уходите. Сейчас они ищут вас. Если вы не оставите следов, они вас не найдут. — Я показал в сторону тропы, по которой они шли. — Эта тропа ведет в горы. Мы пойдем по ней.

Она обдумывала мои слова, потом заговорил Кеокотаа:

— Ни'квана доверял ему. Он думал…

— Мы не знаем, о чем он думал, мы знаем то, что он сказал. — Она помолчала. — Мы сделаем так. Три дня подождем.

Она поднялась и пошла туда, где женщины приготовили ей постель, и легла. Возле нее с обеих сторон пристроились обе женщины, но каждая на расстоянии не менее десяти футов от нее.

Кеокотаа посмотрел на меня, пожал плечами и завернулся в свое шерстяное одеяло. Я вынул из костра ветки подлиннее, чтобы он догорел до углей, и улегся сам. Но прежде проверил пистолеты.

Наступила ночь и полная тишина. Пламя костра еще некоторое время боролось с темнотой, но потом ослабло и погасло.

Когда пришло утро, мы собрались в дорогу. Однако я вернулся на место нашего прежнего лагеря, собрал несколько старых углей и положил в новое кострище. Затем набрал полную пригоршню пыли и, пропустив между пальцами, развеял ее над костром. Теперь для случайного взгляда наше кострище выглядело так, будто ему по меньшей мере несколько месяцев, а то и лет.

Мы быстро шли вдоль пологого склона к реке, которая текла мимо крутой горы, выбранной нами в качестве ориентира. Здесь, где-то рядом, вероятно, была пещера, из которой вытекала река Арканзас, давшая нам возможность достичь гор.

Речка пробивалась сквозь темную скалу, вдоль нее шла узкая звериная тропа. Кеокотаа возглавлял процессию. Мы вскарабкались на крутой холм и вышли в прекрасную долину, расположенную на его вершине. Стоянку устроили так, чтобы наблюдать за входом; привал позволял отдохнуть и завершить обработку бизоньих шкур. Наш лагерь разбили под несколькими раскидистыми старыми деревьями, ярдах в пятидесяти от лагеря начи.

На рассвете я встал и пошел на разведку. Вокруг оказалось множество пещер и одна — смертельная западня. Я бросил камень в ее темное жерло и долго слушал, пока он достиг дна. Этой преисподней следовало избегать.

Тут и там еще цвели дикие цветы, мне попались горная петрушка, дикая мята, черемуха и еще полдюжины полезных трав. Я уже строил планы на предстоящую зиму. Пусть Ичакоми делает что хочет, но для нас с Кеокотаа это отличное место для зимовки.

Здесь наверняка будут искать укрытия птицы и звери, мясом мы будем обеспечены. Возможно, придется построить какое-то укрытие, но лучше подыскать подходящую пещеру.

Исследуя долину и окружающие ее холмы, я слышал песню жаворонка, так любимую мною, и несколько раз натыкался на стаи перепелок. Холмы могли защитить нас от злых ветров и обеспечить топливом.

Когда я возвратился, люди Ичакоми собрались вокруг своего костра, Кеокотаа развел свой костер. Он варил мясо, и я присоединился к нему, принеся еще дров.

— Наступает холодное время, — заметил я.

Он отрезал ножом кусочек мяса и начал жевать.

— Здесь есть пещеры. Я видел много оленей, следы медведя и перепелок. — Я тоже отрезал кусок мяса. — Это хорошее место.

— А что будут делать они?

Я пожал плечами:

— Она решит. Думаю, они уйдут.

— Они останутся здесь, — посмотрел на меня Кеокотаа. — Ты заинтересовал Ичакоми.

— Я? Ничего подобного. Она презирает меня.

Сидя у огня, я обдумывал их проблемы. Если они уйдут сейчас и доберутся до своих каноэ, то доплывут вниз по Арканзасу до его устья. Жестокая засуха, свирепствовавшая на равнинах еще до нашего прихода, уже кончилась. Река стала сильной, полноводной. Но путь настолько опасен, что требовалось особое везение. А что, если коунджерос обнаружили их каноэ и уничтожили их?

С другой стороны, коунджерос, скорее всего, знают об этой долине или найдут наши следы. Правда, я не видел никаких признаков того, что здесь кто-то недавно охотился или про ходил мимо, путешествуя. Возможно, они и не придут, и мы перезимуем в сравнительно надежном укрытии. Конечно, нам понадобится больше пищи. Что ж, будем охотиться в разумных пределах. Больше всего нам нужен медвежий жир. В такой глуши его трудно добыть.

Один из молодых воинов Ичакоми подошел к нашему костру и присел на корточки.

— Вы остаетесь? — спросил он.

— Мы остаемся.

Чувствовалось, что он встревожен.

— Снег? — спросил он.

— Много, — ответил я, — и много холода.

Индеец поковырял веточкой в костре.

— Начи не знают много холода, — сказал он.

Кеокотаа молчал, но я взглянул на него и произнес:

— Живя в низовьях Миссисипи, они не могли пройти испытания холодом и снегом. Ты знаешь лучше всех нас, что следует делать.

Кеокотаа еще несколько минут молчал, потом сделал рукой широкий жест.

— Снег! — воскликнул он и вытянул из небольшой вязанки хвороста ветку. — Не найти топлива для костра, все покрыто снегом! Нет дичи! Снег! Много-много снега! Надо оставаться в вигваме!

— Тогда нам нужно охотиться, — предложил я. — Потребуется мясо, жир медведя, или даже двух. Надо успеть собрать все семена и растения, пока их не покрыл снег. — Все сидели молча в ожидании. — Кеокотаа! Тебе известны наши проблемы.