- Дело тут не в проигрыше, тетя Клара.
- Но может быть, в справедливости, как ты считаешь?
- Вот именно, мистер Коттон. Вы совершенно правы.
Учитель качает головой.
- Ты неправильно меня понял. Я говорю о справедливости с твоей стороны по отношению к остальным ребятам. О том, что надо бы кое-что простить и забыть. Это вполне порядочные мальчики. Мне неприятно слышать, когда о них говорят в таком тоне. Сегодня у них знаменательный день. Крикетные матчи происходят у нас ежегодно вот уже полстолетия, и от тебя зависит, состоится он на этот раз или нет.
- Вы сами, мистер Коттон, конечно, всегда соблюдаете справедливость?
- Это что - вопрос?
Глаза учителя блеснули.
- Да.
- Я не предполагал, что меня тут будут допрашивать. Однако постараюсь ответить. Мне кажется, что я пользуюсь в поселке репутацией человека справедливого, хотя допускаю, что ты об этом не слышал.
- И ошибки сделать не можете?
- Ты имеешь в виду - сейчас?
- Когда бы то ни было.
- Джош, Джош!
- Предоставьте мне, мисс Плаумен. Я привык иметь дело с молодостью, расправляющей крылья для полета. Разумеется, я могу допустить ошибку. А ты?
- Конечно, сэр, но я сейчас говорю об одной ошибке, которую сделали вы.
Взгляд учителя уже не такой добрый.
- Я думаю, тебе теперь следует объяснить, что ты имеешь в виду.
- Лора Джонс, когда ей было одиннадцать лет, написала стихи. И вполне заслужила за это восемь баллов. Почему вы ей их не поставили? Вы даже не представляете себе, мистер Коттон, сколько вреда вы ей причинили.
- Лора Джонс написала стихи? Когда ей было одиннадцать лет? И заслужила, по-твоему, восемь баллов? Что ж, возможно, хотя я что-то не помню. Так ли это важно? Сколько же я ей поставил, если уж ты так хорошо все знаешь?
- Ничего не поставили. Вы сказали, что она их списала. И весь класс над ней смеялся.
Тетя Клара громко:
- Не отвечайте, мистер Коттон! Вы не обязаны ему отвечать. Я прошу у вас прощения за то, что вас оскорбили в моем доме. Просто не знаю, что на него нашло.
- Нет, я ему отвечу. В вопросах совести он, оказывается, грозный оппонент. Но я не оскорблен, мисс Плаумен, просто заинтересован. Я сейчас припомнил этот случай со стихами, и она, конечно, их списала.
- Откуда же, сэр?
- Понятия не имею. Из какого-нибудь детского журнала, публикующего стихи читателей. Их сотни. Где-нибудь да прочитала.
- Прочитала и запомнила наизусть и потом в классе сумела записать?
- Ничего удивительного в этом нет. Заучила со специальной целью.
- И до сих пор помнит, все от слова до слова, через столько лет?
- Очень любопытно, если это правда. Но все равно я не вижу причины изменить свое мнение.
- Стихи были простые, мистер Коттон. Немудрящие. Я точно знаю, что она их сама сочинила.
- Точно знаешь? Очень жаль, но я не разделяю твоей уверенности. Боюсь, что тебе предстоит еще кое-что узнать о человеческой природе. И испытать при этом немало разочарований, вы не согласны со мной, мисс Плаумен?
Неужели вы ему поддакнете, тетя Клара, когда сами же мне тут говорили о том, что в людей надо верить?..
Тетя Клара вздыхает, тетя Клара кивает, и в душе у Джоша разливается холод.
- Я своего мнения тоже не изменю, сэр. И на крикет не пойду. Я не собираюсь за них расхлебывать кашу. Пусть раз в жизни сами попробуют выдержать принцип.
Он делает шаг назад и успевает быстро повернуть в замке ключ.
- Джош!
Он молчит. Он больше не отвечает. Мы живем в разных мирах, тетя Клара. Вы остаетесь при своем мире, а я при своем.
- Джош, так делать нельзя! Можно, тетя Клара. Уже сделано. Громкий стук в дверь.
- Ну, если так, то, по-видимому, тебе надо складывать чемодан. Завтра же утренним поездом сможешь уехать.
Вот и прекрасно, тетя Клара. И очень даже хорошо.
Голоса что-то бормочут, удаляясь.
31
Итак, все кончилось злобой, и позором, и обидой, и всем прочим, что только ни подвернется на язык. Любую гадость назови, Джош, - и все подойдет. Ты самый плохой из всех Плауменов, вот что тебе говорят, и, может быть, так оно и есть. Ты проехался по Райен-Крику, точно потерявший управление тяжелый грузовик. И все ребята в поселке тебя ненавидят.
Все ребята на улице. И на крикетном поле. Все, кто там ждут и спрашивают, что за подлец этот Джош.
И все, кто столпились у тетиклариной калитки.
А тетя Клара извиняется, кланяется, распинается перед всеми.
Мне никто не говорил, что этот матч такой важный. Я думал, просто так, детская игра. Судьи - взрослые. Публика. Да я бы все равно не смог играть. У меня не тот класс. Отчего тетя Клара такая? Толкает, пихает, заставляет. Я же не говорил ей, что я - чемпион. Сказал только, что играю. Ну что ей надо?
с Домой к маме. Но и это тоже нехорошо: она спросит, в чем дело? Меня ждут не раньше субботы или даже в воскресенье, а то и в понедельник.
Дело в том, мама, что говорят, я подлец. Но ведь я довольно неплохой парень, разве нет? Не шкодник. Не человеконенавистник. Соседи не запирают двери на замок, видя, что я иду. Во всем свете, насколько мне известно, у меня нет ни одного врага. Но стоило мне ступить на здешнюю землю, и все пошло наперекосяк. Меня тут все возненавидели, как ядовитую змею, даже тетя Клара, обозлилась, когда вышло не по ее. А я этого никак не могу понять. Она стала на их сторону, а не на мою, хотя они были совершенно не правы. Они даже и не старались поступать по справедливости.
